Читать книгу "Пленница былой любви - Бетти Махмуди"

Время от времени мальчуган пытался отодвинуться от Махтаб. Сидящий возле меня «человек, который вернулся» в молчании отдыхал.

Так мы сидели не менее получаса. Вдруг в дом вошел еще один мужчина, и его появление вызвало оживление среди женщин. Ему тотчас же подали горячий чай и хлеб, суетясь вокруг него и проверяя, наполнен ли у него стакан. Он сел на полу, не обращая на нас ни малейшего внимания. Достал сверток папиросной бумаги и начал разрывать что-то вроде пакетика, из которого вместо табака посыпался какой-то белый порошок. Марихуана, гашиш или опиум? У меня не было представления, как это выглядит, но что бы это ни было, оно не похоже на табак. Вероятнее всего, он был хозяином дома. Может быть, эти женщины – его жены? Что ждет нас?

– Когда мы отсюда уедем? Мне не нравится здесь, – шептала Махтаб.

Я посмотрела на часы. Приближался вечер.

– Я не знаю, на что надеяться и чего ждать. Будь готова ко всему, – ответила я.

Комнату постепенно окутывал мрак. Кто-то принес свечи, и в окружающей нас темноте дрожащее пламя создавало еще более сюрреалистическую картину. Монотонное гудение печи отупляло нас.

Мы находились здесь уже четыре часа.

Из напряжения вывел нас лай собаки. Все мгновенно вскочили.

В комнату вошел пожилой мужчина. Ему было около шестидесяти. На нем был костюм цвета хаки, добытый, наверное, в армии, лохматая шапка и военного покроя оливково-коричневая куртка. Хозяин дома что-то сказал нам, видимо представляя его.

Пожилой человек буркнул «салам!» или что-то в этом роде. Потом быстрым шагом пересек комнату, с минуту грел ладони у печки. Он был оживлен, энергичен, готов к действию.

Одна из женщин принесла нам новую одежду, жестом приказывая снять многочисленные слои курдийского наряда. Потом помогла мне надеть четыре других платья, немногим отличавшиеся от предыдущих. Когда женщина закончила, я была так закутана, что едва двигалась. Мужчина жестом приказал нам обуться.

Махтаб не могла сделать это самостоятельно, а я, в свою очередь, с трудом согнулась, чтобы помочь ей. Быстро! Быстро! Пожилой мужчина все время подгонял нас.

Наконец мы были готовы. Махтаб отважно схватила меня за руку. Мы не имели представления, куда идем, но все-таки с радостью покидали это место. Наверное, этот человек отведет нас в санитарную машину Красного Креста. Молча мы шли за хозяином дома и нашим новым проводником. «Человек, который вернулся» тоже вышел. Дверь за нами тотчас же закрылась.

Яростный лай собаки эхом разносился по околицам вместе с порывами ветра. Пес подбегал к нам, тыкался носом.

Послышалось ржание лошади. Звезды ярко горели, но почему-то не освещали землю. Зато свет их окрашивал небо в удивительный серо-белый цвет. Мы едва различали нашего проводника.

Он жестом объяснил нам, чтобы мы сели на лошадь. Седла не было. Пожилой помог мне, а «человек, который вернулся» поднял Махтаб, усаживая ее впереди меня.

– Держи голову ниже, потому что очень холодно, – посоветовала я Махтаб.

Я обняла ее и ухватилась руками за гриву. Лошадка была небольшой и напоминала своих американских соплеменниц.

Пожилой человек быстро пошел вперед через ворота и исчез в темноте. «Человек, который вернулся» схватил нашу лошадь за узду и повел за ним.

Много лет я уже не передвигалась верхом, тем более без седла. Плед подо мной скользил. Изо всех сил, на какие было способно мое измученное тело, я пыталась удержаться на спине лошади. Махтаб трепетала в моих объятиях.

В открытом поле мы двигались не очень быстро. Иногда нужно было объезжать замерзшие лужи: лед проламывался под копытами животного. В этой горной стране каждый звук отдавался эхом, точно выстрел. Шум был нашим врагом.

Дорога постепенно поднималась к подножию гор, за которыми возвышались другие, более высокие.

Когда мы добрались до одной из вершин, лошадь неожиданно закачалась на крутизне, и мы, неподготовленные, съехали с ее спины. Падая, я судорожно прижимала к груди дочурку, стараясь уберечь ее от удара. Мы тяжело упали в заледеневший снег. «Человек, который вернулся» моментально помог нам подняться, стряхнул с нас снег. Махтаб, несмотря на то, что лицо у нее обветрилось, тело болело, что она была голодна и измучена, по-прежнему проявляла решимость и спокойствие. И сейчас, после падения, она даже не заплакала.

Ночь стала еще холоднее. Мрак сгустился. Звезды померкли. Колючий ледяной ветер обжигал наши лица.

Мы брели дальше, по-прежнему то поднимаясь в гору, то спускаясь вниз, пока возвышенности не уступили место горным вершинам, из которых каждая следующая была более неприступной, чем предыдущая. Дорога под гору казалась легче; мы хотя бы были защищены от порывов ветра. Под гору лошадь бежала быстрее, изредка спотыкаясь и цепляясь за ветки кустарников. Зато спуск по склону был опаснее. Как только мы поднимались на вершину, тотчас же нас хватал в свои объятия вихрь, бросая в лицо снегом, который ранил, как дробь. Кроме того, снег там был очень глубокий. Мы брели по таким высоким сугробам, что путник проваливался в них до самой макушки.

У меня болели руки. Я не чувствовала пальцев ног. Мне хотелось кричать, упасть с лошади и лежать, погрузившись в небытие. Я боялась обморозиться. Бедную Махтаб непрерывно била дрожь.

Время и пространство потеряли для меня смысл. Мы были затеряны навеки в темной морозной пустыне.

И вдруг до меня донеслись голоса сверху. Сердце перестало биться: это – пасдары! Неужели после всего, что нам пришлось пережить, именно сейчас нас схватят?

Но «человек, который вернулся» никак не отреагировал, а спустя несколько минут мы наткнулись на стадо овец. Странно было встретить животных в таком месте. Как они могут жить в этом страшном климате? Их мясо, наверное, очень жесткое. Я завидовала их толстой шерстяной шубе. Чуть позже показался пастух.

Он тихо поприветствовал «человека, который вернулся». Взял у него узду и молча повел нас дальше, оставив овец. Я оглянулась, инстинктивно отыскивая моего опекуна, однако он исчез, не простившись.

Пожилой человек по-прежнему шел впереди как разведчик.

Снова и снова продвигались мы вверх и вниз через очередную гору. Мне чудом удавалось держаться на лошади. «Нам не выдержать этого! – кричала моя душа. – После всего этого мы не сможем жить». Махтаб в моих объятиях не переставала дрожать, и это было единственным признаком, что она еще жива.

В какой-то момент я посмотрела вверх и увидела картину, отчетливо вырисовывающуюся на фоне мутно-белого неба: несколько лошадей и всадники на их спинах.

«Пасдары…» – прошептала я. Из всех несчастий, какие могли на нас свалиться, самое худшее было бы попасться в их лапы.

Через какое-то время мы снова услышали голоса, на этот раз уже отчетливее, как будто кто-то ругался. Я судорожно сжимала Махтаб, готовая стать на ее защиту. Слезы боли и отчаяния замерзали у меня на щеках.