Читать книгу "Мир миров - Павел Майка"

– Не можешь дать мне больше? Хотя бы три?

– Не торгуйся, сын мой. Используй мудро то, что получил.

Кутшеба слизал каплю крови Николая и стиснул зубы, чтобы не закричать, потому что, как только он попробовал ее, жар овладел его телом, сжигая изнутри все раны. Евгений ойкнул и отшатнулся, заслоняя глаза, потому что на мгновение землянку залил яркий свет. Когда зрение вернулось к нему, Кутшеба стоял рядом целый и невредимый.

– У нас несколько минут, Евгений. Не будем заставлять их ждать.

Они не скрывались. Шли, как будто были красноармейцами и имели полное право бродить ночью по лагерю. Стражники, привыкшие, что бесцеремонность означает власть, не обращали на них внимания, тем более что в темноте никто не мог различить их лиц.

Иначе повели себя комиссары, охраняющие мару. Они насторожились при виде пришедших, выставили перед собой когти.

– Пароль! – произнес командир стражи.

– Шесть минут! – ответил Кутшеба и кинулся на демонов.

Командиру он разорвал горло голыми руками, второму комиссару ударом ноги сломал позвоночник. Остальные двое кинулись к нему, но Евгений в этот момент перерезал ближайшему из них горло и замер, когда демон как ни в чем не бывало повернулся к нему. Однако спустя миг кровь хлынула из раны и комиссар упал. Последний попытался убежать, но Кутшеба добрался и до него.

– Я вижу все их движения наперед! – Он вытер кровь со рта: последнему комиссару он перегрыз горло. – Вот это сила! Интересно, а Шулер постоянно это видит?

Он не терял времени на поиски ключей от клетки. Он разрушил ногой магические круги, вырвал железную дверь и вытащил мару наружу.

– Мирек? – она даже не пыталась встать. Евгений, который наблюдал за тем, что с ней делал Кунтц, не удивлялся, что она была так слаба. Скорее, удивлялся, что еще жива. – Ты светлеешь… ты умер? Я очень слабая… я ничего не почувствовала.

Она смогла только поднять руку, он схватил ее и прижал к себе.

– Жив, проклятие ты мое. Мы оба живы.

– У меня уже нет сил, Мирек. Прости меня.

Он поцеловал ее, впервые ничего не беря от нее, но вливая в нее силу епископской крови. На миг снова вспыхнул свет, но на этот раз он погас быстрее, хотя и не настолько быстро, чтобы скрыть блеск в глазах стражников на другом конце лагеря. Но этого было достаточно.

Кутшебу начала пожирать тьма, выплывающая из мары.

Тень вспыхнула от резкого света, набухла и приняла форму корней, которые вбивались в Мирослава, оплетали и врастали в него. Свет погас, и уже не было никакой черной женщины возле Кутшебы, потому что мара снова поселилась в его душе.

– У нас четыре минуты, – сообщил он изменившимся голосом.

– На твои фейерверки сбежится весь лагерь, – очнулся Евгений. – Двести сукиных сыновей. По сотне на каждого. Только у меня нет никакого фокуса-покуса, который бы меня спас!

Глава 10

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля, лагерь Революции

Впервые в жизни он подумал, что в этот раз у них действительно нет шансов. Может, их никогда и не было? Может, они навлекли на себя проклятие в тот день, когда нарисовали свиной кровью круг, нацедили собственной крови и произнесли заклинание, чтобы освободить энергию нескольких сотен смертей и перелить ее в небольшого марсианского демона, одного из тех, кто не мог обрести свое место на Земле, но не мог и умереть. Может, Кутшеба, или как там на самом деле его звали, был не одиноким мстителем, которого чувство горя превратило в мрачного героя, а естественной реакцией Вселенной, которая всегда стремится к равновесию?

Когда его разбудили выстрелы, он сразу понял, что произошло. Он даже не гадал, кто на них напал, – сразу догадался, чьи отряды против них бросили Дикие Поля. Якубовский уселся на подстилке, зажег керосиновую лампу и посмотрел в глаза магу, как всегда уже отдохнувшему и готовому действовать. Он заметил в них ожидание освобождения и понял, что в любой момент Кутшеба появится в дверях, чтобы его убить. Единственное, на что он мог надеяться, что он расправится с ним быстро.

– Думаешь, он оставит тебя в живых? – попытался он заразить слугу своим страхом.

– Я буду вас защищать, как только смогу, – искренне ответил чародей. Но не добавил, что надеется, что у него это получится.

Однако к ним пришел не Кутшеба, а Брык. Вид Якубовского, который смирился со своей судьбой, удивил его, но не остановил. Он подбежал к кровати и с размаху ударил сидящего по лицу. Чародей отвел взгляд.

– Хочешь сидеть и ждать своей смерти, идиот? – яростью в голосе старшего комиссара можно было заряжать фабрики, но Якубовский расслышал притаившийся в нем страх. – У нас почти двести человек! Двести! А он слабый, едва живой. Только эта мара держит его при жизни. Да соберись же ты! Мы окружили его! Соберись, трус, и выйди показать марсианину, что у тебя есть яйца!

Он развернулся и вышел.

– Слабый, одинокий! – прокричал ему вслед Якубовский. – Но смог как-то освободиться! Он не человек! – и заплакал.

* * *

У него оставалось каких-то полминуты, когда он добрался до тюрьмы, в которой держали Шулера и остальных. Евгению он велел приготовиться и найти немного взрывчатого вещества, когда он отведет от него красноармейцев. За ним гнались почти все, но стреляли вслепую и, наверное, абсолютно не верили, что могут попасть. Они до сих пор не понимали, как он смог освободиться.

Когда он перебегал через круги, разбивая защиту полевой тюрьмы, вокруг выстреливали магические заряды, освещая ночь разноцветными искрами. Кутшеба попеременно чувствовал жар и холод чародейских зарядов, но не останавливался. Десять секунд, прыжок, пять, последний шаг, секунда, прыжок к дверям…

Не успел.

Божественная кровь испарилась, а вместе с ней и вся сила. Поломанные ноги подвернулись под ним, а когда он упал, открылись все раны, нанесенные Кунтцем. Он снова закричал от боли, катаясь по земле. И еще от гнева, потому что не справился. Ему не хватило какой-то проклятой секунды, чтобы открыть эти чертовы двери!

«Я вылечу тебя, – голос мары был слабым. – Но мне нужно немного времени».

– Времени как раз и нет! Черт!

Демоница пыталась сложить поломанные кости. Он кричал, когда она складывала их. Даже ускоренное сращивание костей было дьявольски болезненным и, к сожалению, слишком медленным. Должно было пройти хотя бы несколько минут, а у них не было и пары секунд, потому что погоня уже была достаточно близко, чтобы увидеть, что Кутшеба воет от боли, и понять, что он снова беззащитен.

Двери с грохотом слетели с петель, вышибленные изнутри мощным пинком. Первым вылетел Шулер, словно смазанное пятно тени. Он отвернул траекторию самых метких снарядов и через мгновение уже свирепствовал среди красноармейцев.