Читать книгу "Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм - Майкл Бенсон"

Тут он переключился на брутального нью-йоркца: «Хочешь синюю краску?» Затем вновь к богемному англичанину: «Ну, да, Стэнли, это я и пытаюсь сказать. Я хочу синюю краску». Кубрик вернулся к обычному голосу: «Я не хочу слышать все это дерьмо. Мне нужно слышать только про синюю краску. И все на этой площадке начинают говорить таким образом. Даже не подходите ко мне, если не можете сказать все в трех-четырех словах».

И с тех пор – хотя бы неделю – все на съемочной площадке выполняли это указание.

«Мы говорили, что нам нужно, и не более того. Никто не был против, все любили Стэнли. Мы понимали, что он раздосадован, и старались делать, что могли». Конечно, вскоре метод перестал работать. «Он хотел ускорить человеческую коммуникацию и избавиться от ошибок, затруднений и недопониманий, – замечает Трамбалл. – Но люди не могут так».

Другая блестящая мысль посетила Кубрика после того, как у него появился микрокассетный диктофон, который он не выпускал из рук. «Он постоянно бубнил в него приказы, поправки, идеи, – вспоминает Трамбалл. – Ему очень полюбилось это устройство». Когда Дуглас подходил к нему и говорил: «Нужны новые трафареты (в трех словах)», – Кубрик доставал прибор и диктовал: «Новые трафареты для Дуга». Затем его секретарь расшифровывал дневную порцию указов и выполнял список поручений. Итог: продуктивность в лучшем виде.

Однако затем Кубрик настоял, чтобы этим стали пользоваться все – и заказал огромный контейнер с диктофонами. Правда, секретаря ни у кого больше не было. Каждый должен был зам заниматься расшифровкой в конце дня. Через несколько недель продуктивность сменилась постепенным отказом от неохотных расшифровок среди ночи – с предшествующим хулиганством в кабинете просмотров. «Это называлось “ежедневка” – ежедневные просмотры материала, по сути, длинный перечень замечаний от Стэнли, – вспоминает Трамбулл. – Как-то перед этим мы записали несколько реплик на диктофоны. Первая была: “Мне не нравится”. Затем: “Мне тоже не нравится”. Третий говорил: “Думаю, это стоит переснять сейчас же”». Он засмеялся. «Все любили его, и он знал это. Мы не плоховали, справлялись со своей работой, но благодаря его критике родилось настоящее товарищество».

Все же некоторые члены группы стали ждать ежедневки с тревогой. Худшим поступком было заметить ошибку, которую не заметил Кубрик, тем самым отправив коллегу на старт всего процесса. Однажды Трамбулл и оператор анимации Джим Диксон не вытерпели. «С одной стороны, была гордость за качество работы, за те некоторые вещи, которые проходили через цензуру Кубрика, – сказал Дуглас. – С другой была агония, пот, кровь и бесконечные переделывания».

Устав от «перешибок», они купили стартовый пистолет в местном спортивном магазине, с невероятно громким звуком выстрела, рассчитанным на стадионы. Когда на следующее утро включился проектор и результаты их работы вновь были подвергнуты критичному взгляду режиссера, они ждали неизбежного. Когда Кубрик дал указание переделать один из эффектов Трамбулла, Диксон поднялся со стула c грозным видом: «Кто завалил кадр на этот раз?» Трамбулл поднялся. «Ты меня позоришь», – произнес он ровным голосом. В ответ Диксон достал пистолет, прицелился Дугласу в грудь и выстрелил. Оглушительный звук эхом прокатился по площадке. Трамбулл рухнул на пол потемневшего зала. Все в ужасе вскочили на ноги. Дуглас схватился за грудь. Со стоном пошевелился. С кряхтением скрючился. Наконец, он сел.

Кубрик рассмеялся.

* * *

Было много сказано о величественном темпе «Одиссеи», где космические корабли вальяжно вальсируют по пространству, и «Дискавери» торжественно устремляется к Юпитеру с царственной неспешностью процессии монарха XVIII века, неизбежно приводя Боумена в тот королевский отель. Однако оказывается, что внутренний спидометр фильма был ограничен до странности прозаичным фактором: мерцанием звезд, снятых по 24 кадра в секунду.

Попытки представить звездные фоны фильма совершались в несколько этапов, и первоначальные пробы включали в себя сверление сотен дыр в черном металлическом покрытии, за которым располагалось освещение. Вскоре от этой техники пришлось отказаться, поскольку по мере движения камеры звезды становились продолговатыми, либо менялась их яркость.

Следующим вариантом было нанести точки краски на стекло, расположить его под углом и подсветить снизу. Но стекло, будучи двусторонним, отражало пару к каждой звезде. Наконец, было принято решение создать звезды с помощью мультстанка, и Дуг Трамбулл взялся за эту задачу: распылить белые точки краски по черному фону. Затем он был подсвечен сверху.

Хотя это предлагало прекрасные скопления звезд, это также выдавало пределы скорости движения в космосе. Большинство кадров выглядело лучше, когда звезды двигались в одну сторону, а корабль, расположенный на переднем плане, двигался в другую, обычно противоположную. Уловив это, Кон Педерсон решил оптимизировать разницу между скоростью и направлением движения двух планов – переднего и дальнего. Он выяснил, например, что если «Дискавери» двигался слева направо, а звезды сверху вниз кадра, то получалось ощущение парения. После нескольких попыток было утверждено восемь удачных комбинаций движений.

Только на этом этапе в отделе спецэффектов осознали, что с учетом стандартных 24 кадров в секунду – которые они не могли игнорировать, поскольку так работали все кинопроекторы, – быстрые движения камеры станут проблемой. В аналоговых проекторах кадр проецируется дважды, создавая 48 вспышек света на 24 кадра изображения. И, благодаря непрерывности человеческого зрения, яркие белые объекты, как, например, звезды, начинают двоиться. «Таким образом, уже на раннем этапе мы достигли предела скорости, – вспоминает Дуглас Трамбалл. – Таков был закон фильма: никогда не превышать эту скорость, чтобы не получить двоящиеся или троящиеся звезды».

На вопрос, не был ли ритм вальса – темп движения кораблей, движущихся примерно в три четверти такта, – скорее результатом их самоустановленного скоростного лимита, нежели соответствием таким мелодиям как «Голубой Дунай», Трамбулл ответил, что «ритм вальса последовал за темпом звезд». Не стоит предполагать, что темп композиции Штрауса был изменен. По-видимому, музыкальные предпочтения Кубрика порой отвечали визуальному ритму, который он уже определил.

Установив это, оставалось решить вопрос о том, как соединить медленно движущиеся звезды с миниатюрами летательных аппаратов. Кубрик и Уолли Виверс использовали два проектора, чтобы выяснить, какие скорости и направления сочетались лучше всего: один для звездного неба, второй для аппаратов. Но с таким смешением звезды оказывались на экстерьерах «Дискавери», чего никак нельзя было допустить. Поэтому было решено убрать звезды с поверхности корабля при помощи ротоскопа.

Это было очень трудоемко, но группа молодых специалистов вскоре приступила к делу. Бесчисленное количество часов они тщательно копировали изображение «Дискавери» на целлулоидные заготовки (прозрачные листы, на которых фигуры или объекты рисуются в аналоговой анимации), затем покрывали их краской. Их скурпулезное копирование и такое же педантичное устранение звезд подняло традиционную ручную анимацию на совершенно новый уровень. Колин Кэнтвелл периодически заходил к специалистам, которые, как он заметил, «стали довольно странными» в условиях бесконечной погони за мельчайшими точками.