Читать книгу "The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри - Лэнгторн Марк"

«Он был болен уже долгое время, прежде чем был поставлен диагноз, – говорит биограф Сара Дэвидсон. – Возможно, уже три-пять лет. Его случай мог быть одним из первых. Когда мы узнали, он сказал: „Почему я? Я не знаю никого, у кого есть СПИД“. Полагали, что источником, возможно, был Марк Кристиан, его последний любовник, но результаты Кристиана были отрицательными»[601].

К тому времени, когда Хадсон сделал свое заявление, тысячи людей в США, множество людей в Европе и бесчисленное количество в Африке уже умерли от болезней, связанных со СПИДом, но их смерть осталась незамеченной. Неожиданное откровение Рока Хадсона – который был знаменитостью – помогло остальным осознать, что есть «дети, больные СПИДом, которые хотели учиться в школе, рабочие со СПИДом, которые хотели работать, и исследователи, которые нуждались в финансовой поддержке», – предположил автор Рэнди Шилтс[602].

Хадсон провел свои последние дни, зная, что его заявление что-то изменило. Как вспоминает доктор Майкл Готтлиб, который регулярно навещал его в Беверли-Хиллз в последние дни его жизни: «Он понимал, что его вовсю обсуждали. Но он чувствовал, что это того стоило. Он был рад, что сообщил о своей болезни. Может, он понимал, что сделал что-то хорошее, что его заявление сделает мир лучше»[603].

Второго октября 1985 года, всего через неделю после основания фонда для борьбы со СПИДом и пожертвования в него 250 000 долларов личных денег[604], Рок Хадсон умер во сне в своем доме в Беверли-Хиллз. От его некогда крепкого почти двухметрового тела осталось всего каких-то жалких 40 килограммов. О его смерти сообщили в 9 утра вскоре после того, как его обнаружила прислуга. Через три часа его тело было помещено в картонный гроб и кремировано в крематории в пригороде Глендейл. Похоронной церемонии для бывшей легенды Голливуда никто не устраивал.

Неизвестно, знал ли Фредди Меркьюри в октябре 1985 года, когда умер Хадсон, что он сам заражен ВИЧ. Однако в 1985 году он определенно начал что-то осознавать. Он не мог узнать об этом в 1984 году, поскольку единственный тест на ВИЧ – иммуноферментный анализ (ИФА) – находился на ранней стадии разработки. Поэтому, исходя из того, что Фредди был относительно здоров и не изменил своего поведения к концу 1984 года, вполне вероятно, что тогда он и не подозревал, что был инфицирован.

Однако в 1985 году тест ИФА стал более доступным для врачей в Великобритании и Германии, а также для остальной части Западной Европы, которые теперь могли проверить своих пациентов на антитела к вирусным белкам. Недостатком теста было то, что он показывал только, подвергся ли пациент воздействию вируса – но то, был ли он им заражен. И хотя тест стал более надежным, Фредди по-прежнему был здоров в то время или, по крайней мере, у него не проявлялось никаких симптомов серьезной инфекции. Тем не менее у него, похоже, были некоторые из характерных признаков ВИЧ-инфекции, которые медики в середине 1980-х годов стали считать предвестниками вируса, еще не перешедшего в полноценный СПИД. К этим начальным симптомам относились опухшие лимфатические узлы по всему телу, ночная потливость и легкое либо умеренное общее недомогание.

Фредди, возможно, упомянул что-то своему врачу на одном из обследований, или его врач мог провести анализ крови на ВИЧ вместе с анализами на другие возможные инфекции, передаваемыми половым путем, что было привычным делом для сексуально активных геев. Если бы в 1985 году тест ИФА оказался положительным, врач Фредди сообщил бы ему об этом, но он также бы добавил, что хотя он и подвергся воздействию вируса, точных признаков того, что он был инфицирован, не было.

Достоверно известно, что Фредди впервые прошел тест на СПИД в конце 1985 года. Результаты, как он утверждал, были отрицательными. Однако на самом деле, вполне вероятно, это просто указывало на то, что он выработал антитела, которые подтверждали наличие вируса, но не подтверждали развитие инфекции (такой результат может быть получен в течение года после заражения, особенно при использовании тестов раннего определения). Подобный результат позволял Фредди, пусть и без особой уверенности, утверждать, что у него не было СПИДа. Почти наверняка доктор сообщил ему, что результаты были положительными, но с предостережением о высокой вероятности ложноположительного срабатывания. Для кого-то, находящегося в стадии отрицания, это был удовлетворительный результат.

Это, конечно же, не остановило Фредди, и он продолжал развлекаться. В сентябре он вернулся в Мюнхен, чтобы отпраздновать свое 39-летие. Он снял весь клуб Henderson’s на ночь и устроил тщательно подготовленный бал-маскарад на 300 гостей, которые должны были явиться туда переодетыми в женскую одежду в черно-белой гамме, многих из которых он привез в Мюнхен и поселил в отеле Munich Hilton за свой счет. Это стоило ему 50 000[605] фунтов стерлингов. А на следующий день, несмотря на вечеринку, закончившуюся лишь в 6 утра, Фредди вернулся в Henderson’s, чтобы снять видео для своего нового сингла „Living On My Own“.

«„Living On My Own“ („Жизнь в одиночку“) очень про меня, – сказал Фредди. – Я вынужден мотаться по свету, проводя жизнь в отелях. У вас может быть целая орда людей, которые о вас заботятся, но в конце концов они все уходят. Но я не жалуюсь. Я живу в одиночестве и отлично провожу время».

В том же интервью он рассказал о своих непрестанных поисках любви и о том, что он чувствовал, как его использовали в прошлом: «Когда ты знаменитость, трудно подойти к кому-то и сказать: „Слушай, я совершенно нормальный“. Обычно все заканчивается тем, что об тебя вытирают ноги, потому что, пытаясь быть нормальным для кого-то, я внезапно выхожу из своей раковины и становлюсь намного более уязвимым, чем большинство людей. Ведь я успешен и у меня много денег, поэтому на меня охотится куча жадных людей. Но я научился с этим справляться. Я весь в шрамах, и просто больше этого не хочу»[606].

В другом интервью 1985 года Фредди говорит о более глубоких ранах: «Вы можете обладать всем и по-прежнему быть одиноким человеком. И это самый горький вид одиночества. Успех принес мне всемирную известность и миллионы фунтов, но не дал обрести то, что нужно нам всем: постоянные любовные отношения. Это как в старых голливудских историях, где все эти прекрасные актрисы просто не могут завести нормальные отношения, потому что карьера у них на первом месте. Так и со мной. Я не могу все бросить и погрузиться в любовные отношения, ведь самые разные проблемы будут только накапливаться. Колеса должны вращаться, что делает счастливую жизнь со мной невозможной. Я одержим своей работой и буду продолжать так до тех пор, пока мой организм мне позволяет – или не сойду с ума. Какой-то голос внутри меня говорит: „Потише, Фредди. Ты себя убьешь“. Но я просто не могу остановиться»[607].