Читать книгу "Всеобщая история любви - Диана Акерман"

История знает примеры того, как супружеская неверность считалась поступком самым безрассудным и сумасбродным, на который только мог отважиться человек. В Средние века мужья состязались в жестокости, которую они проявляли к своим неверным женам. Быть менее жестоким, чем сосед, значило потерять лицо. Одну даму заставили забальзамировать, а потом съесть сердце ее мертвого любовника. Другую привели к прокаженным, которым велели ее изнасиловать. Муж третьей женщины зверски убил ее любовника и положил его череп в часовне, куда он посылал ее каждый день лицезреть результаты своего преступления и пить из этого черепа. А вот неверных мужей наказывали довольно редко. Решаясь на измену, жены рисковали как минимум быть публично униженными (зачастую это сопровождалось отрезанием волос), а как максимум – подвергнуться жутким пыткам и/или поплатиться жизнью. Их любовников могли кастрировать или также убить. И тем не менее они не могли остановиться, даже под угрозой лишиться жизни и получить увечья. Учитывая, сколь многим они рисковали, удивительно, что люди вообще решались на супружеские измены, – но запретная любовь притягивала людей так сильно, что они были готовы заплатить за нее любую цену.

У меня во дворе есть несколько живых памятников крайностям любви. Огромная шелковица тянет свои ветви из глубины рощи и простирает их над прохожими. Время от времени я их подрезаю, но это только помогает дереву стать еще крепче и массивней, и на следующий год оно раскидывает ветви еще шире. По легенде, ягоды шелковицы были когда-то белыми, но стали красными после смерти двух влюбленных – Пирама и Фисбы. Жившие по соседству в перенаселенном районе Вавилона, они выросли вместе и горячо полюбили друг друга, хотя родители и запрещали им вступать в брак. Ночь за ночью они шептали друг другу любовные признания сквозь дырочку в стене между их спальнями. Наконец, не в силах больше выносить даже и такую разлуку, Пирам предложил Фисбе встречаться у гробницы вавилонского царя Нина, около хорошо знакомой им обоим шелковицы. Фисба прокралась туда первой и направилась прямо к гробнице, но, оказавшись там, в ужасе увидела львицу со свежей добычей – львицу, из пасти которой сочилась кровь. Фисба бросилась бежать. Львица, ринувшись за ней следом, разорвала ее накидку, но девушке удалось спастись. Прибывший вскоре Пирам увидел ее разорванную накидку и львицу, обгладывавшую кость. И подумал, что его возлюбленная была разорвана на куски. Мучительно страдая от гибели Фисбы, обезумев от отчаяния, Пирам прогнал львицу, а потом, взяв свой меч, вонзил его себе в бок, и его кровь брызнула на белые ягоды шелковицы. Выждав какое-то время, к гробнице решила вернуться Фисба. Издалека она увидела, что львицы уже нет, и поспешила к месту свидания, чтобы дождаться возлюбленного, как и предполагалось. Но, к своему ужасу, обнаружила его лежащим на земле мертвым, увидела его меч, а около него – свою окровавленную накидку. Фисба сразу поняла, что произошло. «Твоя любовь ко мне тебя и убила! – возопила она. – Что ж, значит, и я тоже могу проявить храбрость. Я тоже докажу мою любовь. Только смерть могла разлучить нас, но теперь даже и смерть не помешает нам соединиться». С этими словами Фисба вонзила его меч в свое сердце и умерла рядом с любимым. Единственная свидетельница этой трагической сцены, шелковица, преисполнилась такой жалости к влюбленным, что окрасила свои ягоды в кроваво-красный цвет, в напоминание о судьбе влюбленных и о том, на какие жертвы способны люди ради любви.

Эта история похожа на истории Ромео и Джульетты и Тристана и Изольды потому, что многие древние легенды о трагической любви содержат одни и те же элементы. Вот они: молодые влюбленные; запретная любовь; свидание, которое должно было окончательно подтвердить серьезность их намерений; мнимая смерть одного из влюбленных, за которой последовало самоубийство другого, а затем – самоубийство первого; место трагедии зачастую отмечено памятником самой природы. Подобные истории выстраиваются вокруг страданий в разлуке; в роли сексуального возбудителя выступают также необходимость преодолевать препятствия и потребность доказать искренность своей любви.

Однако не все поступки столь же величественны или бескомпромиссны. Случались, например, и кулинарные подвиги – порой довольно глупые. Есть легенда, что итальянские пельмени – тортеллини – были сделаны по образу пупка Венеры: болонский трактирщик подглядывал за Венерой через замочную скважину, изучал анатомические подробности ее тела и решил, что лучше всего выразить свою любовь с помощью теста. Другая легенда связана с королем Людовиком XIV. Когда его любовница стала обидчивой и ревнивой, король решил, что ее может умиротворить лишь дерзкий поступок. Попросив ее лечь и обнажить грудь, он велел своим ремесленникам снять с одной из ее грудей слепок и изготовить в точности по нему бокалы, чтобы он мог всегда потягивать шампанское из ее груди. Так что мы до сих пор пьем шампанское из бокалов в форме груди любовницы короля.

Почему любовь требует столь экстравагантных поступков? Почему влюбленные думают, что жизнь без такой единственной, особенной любви стала бы пресной? В соответствии с правилами суровой экономики, которыми мы руководствуемся в жизни, чем большую цену мы платим за что-то, тем более ценным это кажется. Поэтому достаточно просторен лишь Тадж-Махал, достаточно ярок лишь бриллиант в пятьдесят карат, и достаточно жертвенно лишь самоубийство.

Растущая во дворе шелковица бурно разрастается на влажной лесной почве. Весной ее молодые веточки покрываются множеством темно-зеленых зубчатых листьев – шершавых на ощупь сверху, но мягких и ворсистых – снизу. Крохотные зеленые цветочки прорастают гроздьями, а когда появляются шишковатые плоды, их клюют певчие птицы. Я часто вижу, как они сидят на ветках и лакомятся ягодами, похожими на капельки запекшейся крови. Молочно-белый сок медленно вытекает из надрезов на коре шелковицы, а осенью листья сияют мягким янтарным светом.

Рассеянные по роще спящие луковицы нарциссов служат напоминанием о похищении прекрасной принцессы. Согласно одной из версий греческого мифа, Зевс создал этот цветок, чтобы помочь своему брату, владыке подземного мира, влюбленному в Персефону, дочь Деметры. Как-то раз Персефона, собирая со своими подругами цветы, увидела на лугу чудесный цветок, окруженный сиянием. Ее подруги не заметили этот цветок, но Персефона подбежала к нему и рассмеялась от радости, увидев, как он красив. Она еще никогда не видела такого множества соцветий, раскрывающихся на стеблях; никогда не чувствовала столь обольстительного аромата – сладостного и насыщенного. Но как только Персефона протянула руку, чтобы потрогать цветок, у ее ног разверзлась земля, и «из расщелины показались черные как уголь кони, влекущие колесницу, которой правил некто, окруженный темным сиянием, – величественный, прекрасный и ужасный». Он схватил ее, крепко прижал к себе и стремительно умчался с ней в свое царство мертвых, прочь от пронизанных солнечным светом радостей весны.

Леукотоэ – растущий под моим окном густой, приземистый куст – был назван в честь персидской принцессы, ревнивый муж которой загнал ее на скалу и сбросил оттуда в волны бушевавшего внизу океана. Влюбившись в нее, Аполлон сначала сделал ее морской богиней, а потом, устав от ее легкомыслия, – превратил в благовонное растение. А ярко-красные анемоны, которые расцветут здесь летом, были названы в честь Адониса. Однажды, когда он охотился, раненый вепрь вонзил клык ему в пах и кастрировал его. Рана оказалась мучительной и смертельной. Когда Адониса обнаружила его возлюбленная, Афродита, он уже бредил и был при смерти. Зарыдав и приникнув к нему, она застонала: