Читать книгу "Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс"

Промелькнуло десять лет. Питер сделался одним из ведущих журналистов своего времени, его доход утроился, положение в сообществе стало незыблемым.

В феврале шестьдесят третьего года, за несколько часов до катастрофы, он ни о чем плохом не подозревал. Планировал провести выходные в «Дарлбруке», а вечером перед отъездом хотел посидеть в Йельском клубе с отцом. Герберт Стайлс находился в плачевном состоянии. Его трясло, ломало, он мучился от постоянного похмелья. Поддавшись импульсу, Питер предложил отцу отдохнуть с ним в выходные в «Дарлбруке». Чистый, свежий воздух окажет благотворное влияние, а он, насколько сможет, не подпустит старика к бутылке. Герберт не хотел покидать клуб, но у него не осталось сил сопротивляться.

Затея провалилась. За два дня Питер ничем не смог помочь отцу. Когда он пытался держать его подальше от спиртного, старик начинал сотрясаться в рыданиях. И плакал, как ребенок, если сын отказывался притормозить у очередной таверны. В приюте они поселились в одном номере. Герберт всю ночь стонал, вопил и впадал в ничем не оправданную ярость. Утром Питер понял, что задерживаться в приюте бессмысленно. Оставить отца одного нельзя, а самого его битва с зеленым змием вконец измотала.

Ближе к середине дня они расплатились по счету, упаковали вещи и начали спуск с горы Грейпик. Но не проехали и мили, когда на крутом серпантине, оглашая окрестности ревом сигнала, их на большой скорости догнал черный седан. Питер, насколько возможно, принял правее, и седан, подняв облако снега, вырвался вперед, ударив задним бампером передний бампер их машины. «Ягуар» от толчка слегка вильнул в сторону. Питер, ругнувшись, попытался разобрать номер обидчика, но ему помешал кружащийся снег. Он остановился, вылез из машины и попытался оценить урон. Бампер был помят, но сама машина не пострадала. Они снова тронулись в путь.

Но через милю Питер снова услышал сзади сигнал. В зеркальце опять появился черный седан. Видимо, он где-то остановился и теперь нагонял их во второй раз. На переднем сиденье машины находились двое мужчин в пальто с меховыми воротниками. Питер сжал зубы и не съезжал с середины дороги. На сей раз он не собирался их пропускать. Где-нибудь в безопасном месте он поставит машину поперек пути, заставит остановиться и потребует объяснений. Он умел за себя постоять – в морской пехоте его учили сражаться и убивать.

– Почему не пропускаешь? – раздраженно спросил отец.

– Ребята решили порезвиться, – ответил Питер. – Придется ими заняться.

Седан под неумолкающий рев клаксона наседал. Поскольку «ягуар» не сворачивал, парочка решила расколотить им задний бампер.

– Ради бога, пусть едут, – упрашивал Герберт. – Хочешь, чтобы нас убили?

Не было смысла спорить с отцом, и Питер посторонился. Решил держаться у хулиганов на хвосте, пока они не въедут в Манчестер. Прижался вправо. Седан поравнялся с «ягуаром». Один из мужчин – его лицо скрывали лыжные очки – высунулся из окна.

– Слабак! – крикнул он и вдруг расхохотался тонким, истерическим голосом. Таким же странным, каким смеялся Ричард Уидмарк в старой кинокартине «Поцелуй смерти».

Седан вновь ударил в передний бампер автомобиля Питера. На этот раз толчок был настолько сильным, что спортивный автомобиль слетел с дороги. Питеру, чтобы не угодить в толстую сосну, пришлось давить на тормоз. Преследователь в это время скрылся за поворотом.

Питер вышел и увидел: бампер настолько погнут, что касается переднего левого колеса. Он достал из багажника ручку домкрата и с ее помощью попытался выправить бампер так, чтобы можно было управлять машиной. На это ушло десять минут. Наконец, испытывая холодную ярость, он снова завел мотор.

Они приближались к плавному повороту вокруг склона и не поверили собственным ушам – сзади снова раздался сигнал. Седан опять оказался позади и летел на них с головокружительной скоростью.

– Пропусти! – закричал Герберт. У него сдали нервы, он дрожал, как паралитик.

– Ну, уж нет! На этот раз я с ними разберусь!

– Пропусти!

Все произошло так быстро, что Питер ничего не мог поделать. Герберт протянул руки и схватился за руль. Но вместо того, чтобы направить машину к середине дороги, он каким-то образом повернул руль в сторону обрыва. «Ягуар» чиркнул канат ограждения, сделал кульбит и, подскакивая и переворачиваясь, покатился со страшного склона к сосновому лесу в долине.

Питер так и не понял, что произошло в те несколько секунд. В следующее мгновение он лежал на снегу, а его правая нога казалась жгучей массой от боли.

Потом он услышал, как кричит Герберт. Питер сумел перевернуться, и его лицо, волосы, брови опалило жаркое пламя. «Ягуар» превратился в огненный шар. Последний крик отца совпал с провалом Питера в черноту.

Он очнулся в тускло освещенной больничной палате в Беннингтоне. Открыл глаза и увидел медсестру, дремлющую в кресле у противоположной стены. В мозгу с кристальной ясностью всплыло, почему он здесь оказался: черный седан, безумный смех одного из пассажиров – этот звук он никогда не забудет, – испуг отца, их страшный полет кувырком с обрыва, отчаянный вопль Герберта и белый жаркий огненный шар. Спрашивать об отце не было нужды. Бедный Герберт! Казалось, что его последняя агония продолжалась целую вечность, но на самом деле длилась меньше минуты.

Питер не испытывал боли, хотя помнил, как страшно болела правая нога на дне обрыва. Врачи каким-то образом сумели облегчить страдание. Он попытался пошевелиться и обнаружил, что жутко ослаб. Подвинул удобнее левую ногу, а правой двигать не мог. Она была в чем-то зажата, а одеяло, чтобы не касалось его тела, лежало сверху на металлическом каркасе. Питер приподнялся на локте, потянулся к правой ноге и закричал:

– Нет! Нет!

Подбежала медсестра:

– Успокойтесь, мистер Стайлс.

Его охватил страх.

– Что вы со мной сделали? Не имели права без моего разрешения! Где врач? Я его убью! Убью!

Он снова провалился в беспамятство.

Когда Питер пришел в себя и обрел способность слушать, ему объяснили, что вопрос не стоял, надо или не надо ампутировать ногу. Ее буквально обрубило во время аварии. Врачам не требовалось разрешения.

Герберта хоронить не пришлось. От него не осталось ничего, кроме пепла. Питер решил, что займется этим позже, когда придет в себя. Он знал, чего хотел отец: «Не надо никакого церковного погребения. Пусть соберутся несколько близких людей и выпьют за меня».

Питер не хотел видеться с друзьями – ни со своими, ни со стороны отца. Чувствовал себя искалеченным, словно выхолощенным. Пришли в больницу навестить Ландберги. Встреча далась ему с трудом – мучительно было разговаривать и выслушивать соболезнования.

Потом явилась полиция. Копы выждали два дня, и когда он впервые рассказывал им о черном седане, надежда найти виновников аварии по горячим следам рассеялась. Седан, у которого тоже были повреждены бамперы, исчез. Макс Ландберг ничем помочь не мог. В те дни в приюте были заняты все номера – двести гостей, больше сотни машин. Какие автомобили у его клиентов, он не знал, кроме, может быть, нескольких человек. Никто неожиданно «Дарлбрук» не покинул. Макс слышал описание безумного смеха, и рассказ Питера не вызвал у него никаких ассоциаций. Никто из известных ему гостей приюта так не смеялся.