Читать книгу "Великий герцог Мекленбурга - Иван Оченков"

Казимир, коротко поклонившись мне, ускакал к фон Гершову, а из ворот выбежал худой и оборванный шляхтич и, подбежав к нам с полковником, тяжело дыша, выпалил:

– Немцы, ваша милость, не хотят выходить, они просят его светлость герцога принять их на службу.

– Черт меня подери! Не иначе эти прохвосты надеются таким образом сохранить свою добычу.

– Желание понятно, но вряд ли осуществимо. Мне совсем не нужны проблемы с воеводами ополченцев. Впрочем, надо выяснить, чего они хотят на самом деле, – сказал я полковнику.

Тронув коня шпорами, я, к немалому изумлению окружающих, направился к воротам и, проехав сквозь башню, скоро оказался между ощетинившимися пиками и мушкетами немцами с одной стороны и размахивающими обнаженными саблями поляками – с другой. Во главе последних стоял полковник Будило, правая рука которого висела на перевязи, но второй он воинственно размахивал шестопером. Кроме меня в центре между противоборствующими сторонами стоял еще мой старый знакомец отец Тео, очевидно пытавшийся примирить противников.

Подняв на меня глаза, священник удивленно прищурился и непроизвольно пролепетал:

– Фон Кирхер, это вы?

На мою беду, этот возглас услышал Будило, который после подсказки тоже узнал меня.

– Матка бозка! Ты тот самый негодяй, который… – проговорил он, размахнувшись на меня шестопером, но выстрел из допельфастера заткнул ему рот и отбросил к остальным полякам.

– Я – герцог Мекленбургский! – проревел я в наступившей тишине. – И теперь только я могу спасти ваши никчемные жизни от ярости московитов! Или вы сейчас сдадитесь мне безо всяких условий, или уже вечером ваши задницы будут красоваться на кольях. Эй, парни, – продолжил я, обращаясь к наемникам, – выгоните эту гонористую сволочь прочь отсюда, и я возьму вас к себе на службу.

– Вместе с добычей? – с надеждой спросил худой как жердь пикинер в ржавой кирасе и помятом морионе, с протазаном наперевес.

– И даже со всеми твоими вшами, бродяга!

– Да здравствует герцог Мекленбургский! – заревели немцы и, сплотившись еще больше, начали двигаться на поляков.

Те, однако, не вступая в схватку, подхватили тело своего полковника и стали быстро отступать к воротам.

– Падре, – обратился я к оставшемуся на месте и недоуменно хлопающему глазами священнику, – не знаю, с кем вы меня так не вовремя перепутали, но категорически рекомендую на некоторое время заткнуться. Пока по вашей милости еще кто-нибудь не отправился к праотцам.

– По моей милости? – пролепетал сбитый с толку францисканец.

– Ну а по чьей? Конечно, по вашей, не по моей же!

Тем временем подчиненные Будилы вышли из ворот, но, в отличие от людей Струся, не бросали сабель, а, сгрудившись в кучу, размахивали ими. Как я потом узнал, фон Гершов успел завести уже разоруженных жолнежей внутрь своего каре и тем самым отделил от жаждущих их крови казаков и ополченцев. Но тем, кто не сложил оружия, так не повезло. Увидев, что часть поляков не сдалась и их не прикрывают ни мекленбуржцы, ни другие ополченцы, казаки кинулись на них, как почуявшие кровь волки. Те пытались сопротивляться, но тщетно. Казаки рубили их саблями и кололи копьями. Скоро все было кончено, а ошалевшие от крови казаки попробовали ворваться внутрь Кремля, но, пока они рубили жолнежей Будилы, воеводы подтянули к месту побоища сотни дворянского ополчения и стрельцов. Те первыми успели войти и тут же стали занимать башни и стены, а также расставлять караулы у палат и приказов. Так что заняться грабежом у донцов не получилось.

Ко мне наконец прорвались Казимир и Аникита с рейтарами и удивленно уставились на стоящих в полном порядке немцев.

– Ну, чего уставились? – усмехнулся я на их недоумение. – Пехоты герцога Мекленбургского никогда не видели? Надо бы вывести их отсюда от греха да покормить, а то непонятно, как и оружие-то держат.

Вождей ополчения та легкость, с которой я перевербовал наемников, тоже удивила, причем некоторых неприятно. Впрочем, виду они не подавали, а поскольку сдача гарнизона означала долгожданное освобождение, то настроение у всех было праздничным. По такому случаю стали звонить во все колокола, стрелять из ружей и пушек и всячески выражать свою радость. Здраво рассудив, что мозолить глаза победителям видом вооруженных немцев и пленных поляков – дело не самое разумное, я скомандовал своему воинству «марш» – и мы двинулись в сторону моего острога. Впереди шли драбанты во главе с фон Гершовом, потом гнали пленных поляков, за ними строем немцы, и замыкали колонну рейтары Вельяминова. Я немного задержался в Кремле, столкнувшись и разговорившись с князем Трубецким.

– Ну что, – спросил он меня, – одолели ляхов, что теперь?

– Как – что, – отвечал я ему, – посылайте по городам и землям гонцов, возвестите о том, что Москву отбили, и собирайте собор – царя выбирать. Вот как выберете, тогда, считай, победили.

– А что с немцами делать будешь?

– Да ничего, война еще не кончилась. Мало ли кто налететь может, так что крепкая пехота не помешает. А то хотите – с вами до Смоленска сходим?

– Экий ты скорый, царя выбрать дело не такое быстрое.

– Это верно, только слышно, что после того как Сигизмунд весь порох потерял, взять другого ему негде, а сейм ему денег не дает. Так что наемники его злые да голодные, а шляхта разбегается. Только так ведь не всегда будет, и порох со временем найдется, и деньги, тогда Смоленск куда труднее отбить будет.

– Да ты что, князь, виданое ли дело, дожди идут, распутица, до зимы рукою подать, не получится ведь сейчас ничего.

– Эх, боярин, знаю, что не получится, но помечтать-то можно!

– Тьфу ты, господи прости, и не поймешь, когда ты, князь, серьезен, а когда шутишь.

– Шутки шутками, а когда тут утихнет, пришлите стрельцов или еще кого поляков забрать – мне они без надобности, а вам на своих обменивать. Опять же кормить мне их нечем, да и незачем, а вам надо.

– Сделаем, князь, сейчас скажу Минину, чтобы харчей вам подкинул, а как тут успокоится, так и ляхов заберем.

Едва мое разношерстное воинство тронулось в путь, я послал нарочного к Климу, чтобы готовились принять моих новых подчиненных. Варили еду, ставили палатки, поскольку внутри форта такая орава вряд ли поместится. Клим, как всегда, проявил похвальную распорядительность, и к нашему приходу горели костры под котлами, и в воздухе разносился ароматный запах, сводивший с ума изголодавшихся наемников и пленных. Вскоре они сидели вперемешку и жадно хлебали горячее варево кто из чего горазд. У одних оказались миски, другие приспособили свои шлемы, а у кого не нашлось ничего, хватали еду руками. Убедившись, что здесь все в порядке, я пригласил полковника и нескольких его офицеров пройти со мной внутрь форта, где отобедать со мной. Надо сказать, руководствовался я не только учтивостью. Струсь и его приближенные пользовались среди своих жолнежей непререкаемым авторитетом, и потому их надо было контролировать, чтобы не случилось какой беды. Увы, мои предосторожности мало помогли в этом случае. Беда пришла, откуда я ее меньше всего ждал.