Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

В тот день, когда я получил анализы, свидетельствующие от трансмутации, лег спать раньше обычного и долго не мог отключиться. Мысли, которые целый день пульсировали в моей голове, снова и снова прокручивались, сами себя иллюстрировали кадрами из моей лаборатории. Казалось, что внутри меня работает старый кассетный видеомагнитофон, который кто-то поставил на перемотку. В моей съемной квартире был такой. Мы с Машуней никогда им не пользовались, но она всегда аккуратно вытирала пыль с его серебристых боков. В этот раз воспоминания о Машуне почему-то успокоили. Последнее, что я увидел, перед тем как провалиться в сон, это свою жену с белой салфеткой в руках. Она вытерла старый видик и приказала мне закрыть глаза.

22

С момента остановки экспериментов прошло больше двух недель. Все это время я думал над проблемой – как заставить энергию продолжать выделяться дольше, чем получалось. И не находил решения. Заколдованный круг. Наибольший эффект был при максимальной кавитации, а та, в свою очередь, как раз и вызывала разрушение зерен дейтерида.

И вот, когда я уже почти сломал голову над этой задачей, пришло письмо от Профессора. В письме содержались контактные данные человека с просьбой сегодня же с ним связаться. И довольно короткий комментарий. Комментарий сообщал о том, что человек со странным именем Владилен лет десять назад случайно наткнулся на эффект, подобный тому, что обнаружил я. Этот самый Владилен готов при встрече сообщить подробности. Двоякие чувства обуревали меня. С одной стороны, естественно, мне хотелось бы пообщаться. Возможно, удалось бы получить полезные сведения. С другой, было очень обидно осознавать, что кто-то опередил меня на десять лет. Но, собственно, чего тут раздумывать. Профессор ясно написал – связаться. Значит, надо звонить.

Голос Владилена показался старческим, с дребезжащими нотками. Господи, сколько же ему лет? По идее, не должно быть слишком много. Пожилые люди в исследованиях редко натыкаются на принципиально новые эффекты. А если вдруг натыкаются, то предпочитают их не замечать. Зачем себе портить спокойную старость?

Договорились встретиться на северо-западе столицы – в районе Волоколамского шоссе. Он попытался было назначить встречу на утро, но вставать с рассветом совершенно не хотелось. Удалось договориться на полдень.

К месту подъехал за пятнадцать минут. С Волоколамки свернул на улицу Курчатова. Тут же, сразу после трамвайных путей, как объяснил вчера Владилен, повернул налево и через сто метров остановился в тени от дерева. Сначала хотел позвонить, но потом передумал.

Погода стояла изумительная. Характерная, скорее, для июля, чем для середины мая. Поэтому решил прогуляться. Район здесь был неплохой, утопающий в зелени. Поймал себя на мысли, что не отказался бы здесь жить. Но, похоже, ближайшие лет десять мне суждено проторчать на Базе. А, может, и до конца моих дней.

К машине я вернулся за пять минут до назначенного времени. И сразу обратил внимание на человека, стоящего неподалеку. Небольшого роста, суховатый, в очках. Седые волосы обрамляли обширную лысину. В руке он держал полиэтиленовый пакет, в котором угадывалась пачка бумажных листов стандартного формата. Одет не по погоде – брюки и пиджак. Лицо его имело явный отпечаток восточного, или, скорее, кавказского, происхождения. Человек осматривался по сторонам, несомненно, кого-то ожидая. Его внешность не совпадала с тем образом, который я для себя нарисовал, но, на всякий случай, подошел к нему. Мое приближение прошло для него незамеченным, так как он в этот момент вглядывался в противоположную сторону.

– Владилен Георгиевич?

Человек встрепенулся, как показалось, испуганно, и обернулся ко мне.

– Вы – Олег?

Я ответил утвердительно, широко улыбнулся и протянул руку.

Хотел пригласить его в машину, но потом решил, что в такую погоду лучше побеседовать на лавочке, одной из тех, что заприметил в парке в двух шагах отсюда. Устроившись под сенью растущих здесь кленов и лип, какое-то время оба молчали. Я обдумывал, с чего начать разговор. Ведь у меня не было совершенно никаких данных о том, чем занимался Владилен, кроме тех двух строчек, что прислал мне Профессор. А начинать со своих результатов я тоже не мог. Профессор в письме ясно указал не раскрываться. Но не успел подобрать слова, как мой собеседник неожиданно начал свой рассказ.

– Это случилось ровно десять лет назад. Я тогда работал в Курчатовском. У нас была чисто прикладная тема, за которую заказчик платил неплохие деньги. Надо было найти быстрый, безопасный и недорогой способ разрушать большие бетонные блоки. Мы остановились на электрогидродинамическом методе. Если в двух словах, то в бетоне сверлится отверстие, туда заливается вода и вставляются электроды, между которыми проложена перемычка из проволоки или фольги. Если на электроды подать импульс тока достаточной силы, то перемычка взрывается, мгновенно превращаясь при этом в пар. В результате образуется ударная волна, которая раскалывает этот блок на несколько частей.

Дальше мой собеседник начал рассказывать историю, которую вполне можно было назвать научным детективом. Исследователи решили записать на видео кадры разлетающихся кусков бетона. И, когда они стали подсчитывать скорость и массу этих осколков, оказалось, что в кинетическую энергию переходит почти половина энергии электрического разряда. А, согласно теории, эта доля в самом лучшем случае не должна была превышать десять процентов. Тогда ученые стали копать глубже. Они обнаружили какое-то непонятное излучение, образующееся при взрыве. Спектр этого излучения содержал множество линий элементов, как содержащихся в системе изначально, так и тех, которых в принципе не должно было присутствовать.

Химический анализ до и после взрывов обнаруживал появление новых элементов. А анализ изотопного состава показывал заметное относительное уменьшение содержания одного из изотопов титана.

Услышав это, я напрягся. Интересное совпадение. С замиранием сердца спросил, какого изотопа стало меньше. Ответ совпал с тем, который и ожидал – уменьшилось содержание именно сорок восьмого изотопа.

Дальше Владилен стал рассказывать, как они пытались найти нейтроны, которые, вроде бы, должны были образовываться в случае превращения титана в другие элементы. Нейтронов так и не обнаружили. Зато нашли какие-то непонятные частицы. Эти странные частицы летели с крайне низкими скоростями, но при взаимодействии с веществом выделяли колоссальную энергию. Мой собеседник, тыча пальцем в изображения треков на фотоэмульсии, утверждал, что это могут быть только магнитные монополи, существование которых было предсказано еще в середине двадцатого века, но с тех пор их так никто и не смог обнаружить. В ядерной физике, особенно всего, что касалось элементарных частиц, я был не силен. Все эти пунктирные линии и звезды мне совершенно ни о чем не говорили. Поэтому оставалось только следить за движением пальца Владилена, время от времени роняя восхищенные междометия.

– Я с этими результатами выступил на всероссийской конференции. Меня там просто смешали с дерьмом, да еще и катком сверху проехались. Но статью удалось опубликовать, – тут он хитро посмотрел на меня, – обманным путем. Главред был в отлучке, а его зам был хорошим знакомым одного из нас. А так никто бы никогда не опубликовал. Да и то, журнал, конечно, был не совсем по теме.