Читать книгу "Александр Мальцев - Максим Макарычев"

И хотя Мальцев сделал для друга дубликат ключей, Валерий Харламов предпочитал дожидаться его, иногда прямо сидя на крылечке возле дома. Сюда сразу же стекались толпы подростков, приходили за автографом покупатели, продавцы и рабочие из соседних магазинов. Близкие Александра Мальцева, с которыми мне в период подготовки этой книги приходилось разговаривать об отношениях двух друзей, в один голос говорили об особой эмоциональной совместимости Мальцева и Харламова, хотя один с виду был – «молчун», другой – самый настоящий «живчик».

При всем удивительном и не иссякающем чувстве юмора у обоих они никогда не переступали грань, когда шуткой можно не просто уколоть, но даже обидеть друг друга. Их шутки всегда были беззлобными. Юмор Александра Николаевича, конечно, был более своеобразен. Этот юмор корнями идет от мальцевской манеры говорить – он бросит мимоходом одну фразу, как ее бы назвали – «вводную», которая, подобно айсбергу, показывает лишь седьмую часть того, что спрятано внутри, «под водой». Но фразу, полную внутреннего смысла. Скажет ее, давая собеседнику возможность самому домысливать остальное. И если ты понял, если расположил его к себе, то Мальцев обязательно одарит тебя своей фирменной улыбкой.

Он мог и может с таким серьезным лицом выдать шутку, состоящую всего из одного предложения, что, поняв ее скрытый смысл, не сразу, а через несколько мгновений будешь заливаться смехом.

Вот один пример.

Мальцев, а на соседнем сиденье исполин-защитник Валерий Васильев вместе с другими динамовцами ехали по одной из финских дорог на очередной хоккейный сбор. В салоне не до смеха, все уже порядком устали от тренировок. Валерий Васильев пытался заснуть, постоянно крутился на сиденье. Не получалось. И вдруг Мальцев предельно отрешенно, буднично, с абсолютно непроницаемым выражением лица обронил фразу. Именно бросил мимоходом: «Валера, смотри, вон твой батя идет».

С Васильева слетела минутная блажь. Он моментально оживился, поведясь на розыгрыш соседа. Защитник засуетился, приподнялся в кресле и лихорадочно принялся искать взглядом своего отца за окнами автобуса, набравшего приличный ход. Мальцев выдержал свою знаменитую паузу, потом в уголках губ появилась его фирменная улыбка, наконец он тихо сказал: «Валера, что ты так суетишься? Как твой батя может по Финляндии гулять? Внимательнее быть надо». После этих слов динамовцы в салоне покатились от хохота.

Бывало, Мальцев «шутил без слов». «Саша Мальцев был неисправимый хохмач. Я помню, что перед каждой зарубежной поездкой, откуда транслировались игры сборной и куда направлялся сотрудник телецентра вести репортажи, я учил свежие анекдоты. Потом рассказывал их Мальцеву и Харламову, но они все равно знали их больше меня. Улыбались, говоря, что этот анекдот устарел, – признается известный телекомментатор Владимир Писаревский. – Как-то мы возвращались с одного выигранного сборной турнира в Чехословакии. Я купил четыре литых диска для машины, большой дефицит и диковинку по тем временам. Приехали в аэропорт для вылета в Москву, я поставил их возле ребят, а сам отошел на пару минут купить сувениров. Возвращаюсь, дисков нет. Ребята, все серьезные, говорят, что ничего не видели, выражают мне сочувствие. Меня начинает прошибать холодный пот. Ведь на этот дефицит ушли почти все командировочные. Потом выяснилось, Мальцев их спрятал, чтобы пошутить и скрасить томительное ожидание перед полетом».

Харламов «брал» и словами, и еще больше мимикой. «Улыбка Валерия Харламова была настолько обезоруживающей, что он становился своеобразным центром обаяния в любой компании, как солнышко, притягивая к себе взгляды. Я не то что не вспомню, но даже не могу представить, чтобы Валера произнес какие-то шутки с подвохом», – вспоминает Сергей Мальцев, который, будучи игроком «Динамо» в 1972–1975 годах, часто встречался в компании с братом и с великим хоккеистом ЦСКА.

Однажды в выходной братья Мальцевы вышли прогуляться на улицу, однако вернулись во двор своего дома на проспекте Мира не с той стороны, где их обычно ждал Харламов, а со стороны пожарной академии. У подъезда они увидели сначала «Москвич-412» – первую машину Валерия Харламова, затем самого хоккеиста со спины. Как обычно, он поджидал братьев у подъезда дома Мальцева. Соблюдая конспирацию, те приблизились к Валерию с тыла. Но не разыграли его, заметив повреждение бампера на машине Харламова. «Вот попал в небольшую аварию, пока к вам ехал», – немного грустно заметил Валерий Харламов, не подавленно и не отрешенно, как, наверное, бы сделал начинающий автолюбитель. Харламов произнес эту фразу так, будто ничего страшного и не случилось, и он только опоздал на киносеанс, но отнюдь не расстроен происходящим.

«Саша, ты же знаешь, мама сильно расстроится, увидев царапину на новом автомобиле… Можно машина у тебя во дворе постоит, пока я насчет ремонта договорюсь? – спросил у друга Харламов, выдержав паузу и добавив, светясь от улыбки: – А я скажу маме, что одолжил тебе свой “Москвич”, чтобы ты девушку на свидании по Москве покатал». – «Конечно, конечно, Валера, – хитро улыбнулся Мальцев. – С тебя бокал шампанского и мороженое».

«Кто бы спорил», – дружелюбно ответил Харламов, обнимая друга.

Два брата и Харламов поднялись на восьмой этаж в квартиру Мальцева. «Тут они, явно стараясь произвести впечатление на меня, начали такой надуманный спор, у кого из них круче грампластинки», – рассказывает Сергей Мальцев. В ту пору коллекции музыкальных записей иностранных исполнителей были запрещены к продаже в СССР и доставлялись в страну нелегально из-за границы. Спортсмены сборной, имея возможность колесить по свету, привозя пластинки на свой вкус, постепенно превращались в заядлых меломанов. Заметим, что стоимость западной пластинки могла доходить, а то и превышать в разы зарплату среднего советского служащего.

«С годами Валерий и Саша стали разбираться в современной музыке не хуже зарубежных меломанов. Валере, во многом, из-за его темперамента, нравилась взрывная, импульсивная музыка – “Роллинг Стоунз”, “Ху”. Саша предпочитал мелодичные композиции: как многие в сборной, обожал Тома Джонса, с удовольствием слушал “Битлз”, Сальваторе Адамо. И вот, когда мы в тот день поднялись в квартиру Саши, они сразу начали рассматривать пластинки, – вспоминает Сергей Мальцев. – Александр Николаевич достает с полки одну пластинку за другой, показывая своему другу. Валера делает вид, что ему неинтересно. Затем, расплываясь в улыбке, отвечает, что, дескать, такие банальные записи есть и у него. И вдруг Александр Николаевич с явным удовольствием достает свой припрятанный “джокер”, пластинку, которая только недавно появилась в его коллекции. Это была запись начинающего молодого исполнителя Адриано Челентано. И это в 1972 году, задолго до того, как он станет всенародным любимцем в СССР. Харламов разводит руками, дескать, сделал ты, Саша, меня. Признаю твою победу.

Этот эпизод лишний раз демонстрирует вкус Саши. Диск никому неизвестного итальянца, который станет любим миллионами советских зрителей даже не через месяцы, а через годы, Александр, осознав весь потенциал экспрессивного Челентано, приобрел одним из первых в СССР во время одного из чемпионатов мира».

После победного для Мальцева с Харламовым мирового первенства 1973 года, уже четвертого для них по счету, они поймали особое вдохновение и кураж. Перед тем как отправиться на юг к морю, решили удивить Москву, начавшую просыпаться от зимней спячки. Мальцев понимал, что с началом семейной жизни, а осенью ему предстояла свадьба с Сусанной, их встречи с Валерием уже не будут носить налета этакой «вольности». «Сашу так любили, что когда мы приезжали вечером после какой-нибудь игры, двери гастронома в его доме открывались по стуку Мальцева. Однажды мы постучали, заведующая впустила нас, предупредила, что у нее проверка: “Подождите пару минут в шкафу”. И заперла нас у себя в шкафу в кабинете. Пришлось нам там посидеть больше получаса. О нас “немного” забыли. Но потом заведующая торжественно открыла бутылку “пшика”», – признается Михаил Титов.