Читать книгу "Сны богов и монстров - Лэйни Тейлор"

Она изобразила азиатский прищур.

– Если я превращусь в японца, ты меня не разлюбишь?

– Разумеется, нет, – успокоил Мик, не моргнув глазом. – Только все-таки, как круто это ни звучит, я толком не знаю, что значит быть самураем. На самом деле нам надо просто надрать им задницу, правильно?

– Ой, только не вот этими словами. А то может получиться неловко. «Не поворачивайтесь к ним спиной, – пропищала она. – Они только этого и ждут».

Когда загадываешь желание, важно не промахнуться с формулировкой. Об этом часто рассказывается в сказках. И даже если Кэроу ни о чем подобном не упоминала, подстраховаться было необходимо. Зузана уже видела скаппи и даже пользовалась ими, но раньше ей не доводилось держать в руках серьезные желания, и вес монеты напугал ее. Что, если она напутает? Это ведь гавриэль. И ошибка может дорого обойтись.

Погоди-ка. Это ведь гавриэль.

Которых в скрипичном футляре Мика набралось четыре штуки.

Футляр сейчас лежал у ног Зузаны. Она до сих пор смотрела с благоговением на Мика, стащившего стратегические запасы прямо из-под носа гадины Эстер. Лапочка. Интересно, старуха уже заметила? Можно себе представить, как она бесится. И месть все равно месть, даже если ты лишен возможности полюбоваться на мучения врага.

Это определенно можно засчитать Мику за задание. Хотя в цифрах они не сходились. Зузана говорила, что нынешний подвиг по крайней мере третий: она учла починку кондиционера в Варзазате. Он утверждал, что кондиционер не в счет – вообще ни разу, поскольку починка была в его собственных интересах, – так что еще одно задание за ним осталось. Сначала Зузана спорила. А потом подумала: что это, выходит, я умоляю его поскорее назначить свадьбу? Хочет еще одно задание – пусть его. Кроме того, сейчас не до глупых споров: небо было угрожающе пустым, а телефон молчал. И что делать, непонятно. Даже если у них появится способность к полету и умение драться, поможет ли это? Что им по силу сделать такого, чего не смогли Акива, Вирко и Кэроу? Зузана сомневалась, что реализованное желание стать мастером единоборств и великим стратегом будет хорошим подспорьем.

И надо еще подумать об Элизе. Даже если они потратят на себя кучу желаний, станут суперменами поневоле и воспарят в небо, они же не могут оставить ее тут, на ступеньках крыльца посреди чужого города?

Так, подожди-ка.

Зузана взглянула на Элизу, потом на Мика. Подняла бровь. Мик тоже посмотрел на Элизу.

– Ага, точно. Давай.

Торопливо, чувствуя, как поджимает время, они сформулировали желание, чтобы помочь девушке, чей недуг был для них полной загадкой. В благоговейной тишине Зузана сжала гавриэль в ладони и сказала, как если бы обращалась к самому Бримстоуну:

– Я желаю, чтобы Элиза Джонс, рожденная с именем Элазаэль, получила полную власть над своим телом и разумом. И была здорова.

Что-то подтолкнуло ее добавить:

– И пусть ее личность проявится в самой полной мере.

В тот миг это казалось самой правильной из всех возможных формулировок: не отказ от одной личности под давлением других, а углубление собственного «я». Вызревание.

Если желание превосходило возможность монеты, не происходило ничего. Например, если ты держал скаппи и желал миллион долларов, скаппи просто оставался на месте. Мик и Зузана не знали, на что способен гавриэль. Поэтому они пристально уставились на Элизу, выискивая хоть какой-нибудь мелкий знак, указывающий, что желание выполнено.

Но мелкого знака не было.

Как бы это сказать… Знак был отнюдь не мелкий.

Отнюдь.62

Эпоха войн

Акива произнес всего лишь одно слово: «Аксая». Вероятно, Иаил понятия не имел, что это имя, – но результат проявился достаточно быстро.

В одну секунду.

Воздух позади Иаила сгустился. Вихрь меха и зубов. Император успел увидеть движение и получил удар.

Две половинки одной секунды.

Иаила быстро поволокло назад.

Две секунды.

Солдаты находились между ним и Акивой. Они еще только начали поворачиваться, а император уже почувствовал сталь, прижатую к телу, и задохнулся от неожиданности. К тому моменту, когда головы охранников достигли конечной точки поворота, напавший успел оттащить Иаила к дверному проему и бросить на колени, приставив к горлу нож, – оставаясь при этом за его спиной, вне пределов досягаемости охраны.

Послышались жуткие вопли, настоящий кошачий концерт. Но император бесился молча: с клинком у горла не поорешь. Вопил Падший, он извивался на кровати, по-прежнему сражаясь с девушкой.

Три секунды.

Лезвие ужалило шею. Иаил решил, что ему нанесли серьезную рану, и запаниковал. Нет, всего лишь порез. «Ах, какая жалость», – прошептал около уха женский голос. Лезвие было остро заточено, а стоящая за спиной у императора женщина не осторожничала. Еще один жалящий укус, еще один порез, смех за плечом. Хриплый, издевательский.

Секунды отбивали счет. В них поместилась только растерянность солдат и дикие крики Разгута.

– Нет! Нет! Нет!

Голос уродца звенел от бешенства.

– Убейте их! – бушевал он. – Убейте!

Будто следуя его приказу, один из солдат бросился к Иаилу, направив меч на державшую императора химеру. Ее рука сжалась сильнее, когти впились императору в бок, прямо сквозь одежду, а нож проник еще глубже в плоть.

– Стоп! – закричал он. Химере, своим солдатам. И безрадостно заметил, что звук вышел визгливым. – Стоять!

Он пытался придумать, что делать – целых пять секунд, – но согласно собственному приказу императора, все солдаты стояли, выстроив живую стену между его прежним местом и Акивой. Оттащив Иаила к двери, напавшая химера оказалась защищена стеной и телом императора. Сзади ей тоже ничего не угрожало – не дотянуться. Промах.

– Как легко бежит кровь, – мурлыкнула она. – Звериный, горловой голос. – Думаю, она хочет на свободу. Даже собственная кровь тебя презирает.

– Аксая, – предупреждающе позвал Акива. Иаил только сейчас понял, что прозвучавшее слово было именем. – Главное – не проливать кровь.

Но было слишком поздно: по шее Иаила потекло.

– Он ерзал, – объяснила Аксая.

Разгут продолжал завывать. Девушку он выпустил, и она сейчас застыла сбоку от бастарда, все они стояли в ряд: человечка, серафим, тварь; все трое настороже. Кто четвертый, которого он не заметил? Как это вышло? Как?!

Когда Акива снова заговорил, он обращался к Иаилу, словно продолжая начатый когда-то разговор. Голос звучал ровно и – проклятье! – совершенно уверенно.

– Другие факторы. Такие, как особая ценность одной жизни по сравнению с остальными. Твоей собственной, например. Если бы был важен только численный перевес, победа была бы на вашей стороне. Не лично на твоей, ты бы умер. Ты умер бы первым, но твои бойцы могли бы нас повязать, если бы приняли решение не спасать тебя любой ценой. – Он замолчал, переводя взгляд с одного на другого, будто здесь были не простые солдаты, а способные на выбор личности. – Такой вариант годится?