Читать книгу "Мечтатель Стрэндж - Лэйни Тейлор"

Имена могут потеряться или забыться. Никто не знал этого лучше, чем Лазло Стрэндж. Изначально у него было другое имя, но оно кануло в Лету, как песня, которую больше некому петь. Быть может, это было старинное родовое имя, отшлифованное предыдущими поколениями. Или же его нарек кто-то, кто любил его. Мальчику нравилось так думать, но правды он не знал. Все, что у него было, это Лазло и Стрэндж [1] – такую фамилию давали всем найденышам в королевстве Зосма, а Лазло – в честь немого дяди-монаха.

– Ему вырвали язык на каторжной галере, – поделился с ним брат Аргос, когда мальчик достаточно подрос, чтобы понять историю. – Дядька был жутко тихим, точь-в-точь как ты в младенчестве, и меня осенило: Лазло! В тот год мне пришлось давать имена стольким детям, что я выбирал любое, какое приходило в голову. – А потом добавил себе под нос словно запоздалую мысль: – Все равно не думал, что ты выживешь.

В тот злополучный год Зосма пала на колени и потеряла огромное количество людей в войне, начавшейся на пустом месте. Война, разумеется, не ограничивалась одними солдатами. Поля сжигали, деревни грабили. По разрушенным селам бродили кучки выселенных крестьян, борясь с воронами за зерно. Полегло так много, что повозки, отвозившие преступников на виселицу, вместо этого начали возить сирот в монастыри и обители. По словам монахов их привозили, как партию ягнят, и о собственном происхождении они знали не больше, чем ягнята. Некоторые дети оказывались достаточно взрослыми, чтобы знать хотя бы свое имя, но Лазло был всего лишь младенцем, к тому же больным.

– Ты был серый, как дождь, – поведал брат Аргос. – Я не сомневался, что ты умрешь, но затем ты поел, поспал – и со временем вернулся здоровый цвет. Ни разу не плакал, ни разу! И хоть это неестественно, лично мы были очень даже не против. Никто из нас не шел в монастырь, чтобы стать сиделкой.

На что Лазло ответил с пылом, распаляющим душу:

– И никто из нас не рождался, чтобы стать сиротой.

Но все же он сирота и Стрэндж, и хоть мальчик был склонен к фантазиям, насчет этого он никогда не питал иллюзий. Уже в детстве он понял, что чуда не произойдет. Никто за ним не придет, и он никогда не узнает своего настоящего имени.

Возможно, именно поэтому его так увлекла загадка Плача.

На самом деле загадок было две: одна старая и одна новая. Старая открыла его разум, а вот новая пробралась внутрь, крутанулась пару раз и с ворчанием улеглась – как довольный дракон в новом уютном логове. Там она и останется – загадка в его голове, – источая тайну все последующие годы.

Дело было в имени и в открытии: мало того что оно могло забыться или потеряться – его еще могли и украсть.

Лазло, воспитаннику благотворительной школы в Земонанском аббатстве, было пять, когда это случилось. Он тайком пробрался в старый фруктовый сад – обитель златоглазок и ночекрылов, – чтобы поиграть. На дворе стояла ранняя зима. Деревья почернели и оголились. При каждом шаге ноги мальчика пробивали корочку наста, а облако пара от его дыхания покорно следовало за ним, как дружелюбное привидение.

Прозвенел Ангелус, его бронзовый голос раскатился над овчарней и садовыми стенами медленными, насыщенными волнами. Призыв к молитве. Если Лазло не поспешит внутрь, все пропустит, и тогда его высекут.

Мальчик никуда не спешил.

Лазло всегда находил способ улизнуть, чтобы побыть в одиночестве. Поэтому на его ногах постоянно краснели полосы от орехового прута, висевшего на крючке с его именем. Оно того стоило. Чтобы убежать подальше от монахов, правил и обязанностей, а также от жизни, которая давила на него как тесная обувь.