Читать книгу "Все или ничего - Джудит Крэнц"

– В хороший год, – мягко сказал Майк, чувствуя, как в нем поднимается бешенство от того, что этот незнакомец оперирует точными цифрами, которые невозможно получить без помощи эксперта. Розмонт практически засовывал руку к нему в карман и считал его деньги!

– Даже в плохой год вы имеете стабильный доход от ваших арендаторов, которые выращивают цветы, землянику, цитрусовые. И вы были достаточно умны, чтобы не втянуться в коневодство, которое, как ничто другое, съедает все доходы.

– Раз уж вы разъяснили мне мое положение дел, то почему бы теперь не рассказать, чем вы занимаетесь?

– Я человек, который помогает людям извлекать максимальную пользу из их владений. Без сомнения, я делаю это потому, что мне это выгодно, но одновременно я делаю людей богатыми, мистер Килкуллен. Невероятно богатыми, полностью независимыми от чего-либо, что может с ними произойти, кроме смерти.

Налоги не проблема, если вы достаточно богаты. Вы можете стать, приняв одно-единственное решение, одним из самых богатых людей в мире, потому что вы были достаточно умны в свое время и не продали вашу землю слишком рано.

– Некоторые не называют меня умным, они называют меня упрямцем, – лениво произнес Майк.

– Я не сомневаюсь в этом. Но я не сомневаюсь и в том, что вы к тому же и человек разума. Посмотрите на своих соседей, ваших старых друзей, на семьи, с которыми вы выросли. Возьмите семью Сегерстром, например. До самого конца Второй мировой войны они были фермерами и выращивали кормовые бобы. Теперь семья владеет недвижимостью и магазинами, оцениваемыми в более чем полмиллиарда долларов. Вы посетили хоть раз магазины на Саут-Коуст-Плаза, мистер Килкуллен?

– Конечно. Генри приглашал меня на открытие парка скульптуры Ногучи. Мне особенно понравилась композиция из скал, которую Ногучи назвал «Душа простого боба», – прекрасная дань этому растению, которое теперь не так высоко ценят. А вы как думаете, мистер Розмонт?

– Величественно, великолепно. Но на меня произвело впечатление также и то, что Сегерстромы смогли сделать для округа Оранж. Без них не был бы открыт Центр театральных искусств. Они дали землю и шесть миллионов. Центр получил признание на международной арене, а это означает бессмертие для фамилии Сегерстром. Они не смогли бы сделать этого, если бы все еще продолжали выращивать кормовые бобы.

– На это у меня нет никаких возражений.

– Или возьмите в качестве другого примера Ирвинов. Они выделили участок под Ирвинский университет, перед тем как продать землю, и приняли участие в создании огромного университета там, где ничего не стояло. Ну, а сегодня, как вы знаете, мистер Килкуллен, Ирвинский университет привлекает известнейших ученых с мировым именем, не говоря уже о футбольной команде. И сейчас, хотя и не владея землей, Ирвины достигли бессмертия.

– Вы хотите сделать меня богатым, мистер Розмонт, или бессмертным? – спросил Майк, открывая вторую бутылку «Перрье».

– Богатым, мистер Килкуллен. Очень богатым. Бессмертие редко привлекает богатых людей, пока они могут тратить сколько захочется и оставлять деньги наследникам. Бессмертие не обязательно. – Джимми Розмонт выразительно пожал плечами. – Я приехал, чтобы сказать вам, – продолжал он, – что в ваших руках такие возможности, о которых любой может только мечтать. Трудно даже предположить, чего вы не сможете тогда сделать. Вы можете стать коллекционером, отправиться на своей яхте в кругосветное путешествие, учредить собственные благотворительные фонды, сделать то, что делает Брен, и стать самым большим спонсором республиканской партии Калифорнии, вы сможете содержать футбольную команду – весь мир будет перед вами, мистер Килкуллен...

– И все, что мне нужно сделать, это продать ранчо?

– Совершенно верно.

– Но почему я должен согласиться на это, если я последние тридцать лет только и делаю, что отказываюсь продать землю? – мягко спросил Майк.

– Потому что вы не вечны, мистер Килкуллен. Я тоже достаточно стар, чтобы чувствовать себя неуютно, говоря вам это. Через двадцать пять лет вам будет девяносто, и если вы будете еще живы, на что я от всей души надеюсь, то не сможете отрицать, что уже прожили жизнь. И какова будет эта жизнь: такая, какой вы живете день за днем, с тех пор как себя помните, или жизнь, полная богатых воспоминаний об удивительных возможностях, которые открываются вам именно сейчас, пока у вас отличное здоровье и впереди, будем надеяться, ваши лучшие годы?

– Вы хорошо изложили дело, мистер Розмонт. Вы очень убедительно доказываете и не боитесь говорить о том, о чем обычно умалчивают. Ни один из тех, кто до вас пытался выкупить мои земли, не упоминал о смерти. Налоги – да, но не смерть. Скажите мне, просто из любопытства, где я буду жить, если я решу продать ранчо? Как вы упомянули, мне шестьдесят пять, и, естественно, я глубоко привязан к этому семейному дому. На всем белом свете нет такого местечка, где бы я хотел жить... и умереть, уж если об этом говорить.

– В этом не будет никаких проблем. Вы примете решение о размерах вашей частной собственности, и она будет исключена из продажи. Вы сможете жить именно здесь и не замечать никаких перемен вокруг вас. При наличии садов и деревьев вы будете полностью изолированы, и никто не нарушит вашего уединения.

– Только немного шума, как я предполагаю? Строительные работы и так далее и тому подобное?

– Ну, естественно, их придется развернуть. Но если вы сохраните, ну, скажем, сотню акров вокруг вас, что вполне достаточно для большого поместья, вы не очень-то заметите все это или совсем не заметите.

– А мое скотоводство?

– Вы уже не сможете заниматься скотоводством в Южной Калифорнии. Но вы можете купить другое ранчо, мистер Килкуллен. Сейчас везде продают ранчо. Ранчо, которые ждут людей с вашим опытом.

– Монтана, Техас или что-то в этом роде?

– Совершенно точно!

– Ранчо внутри континента. Без побережья, без гор.

– Вы правы, но просторы великолепны.

– Как в рекламах «Мальборо»?

– Даже лучше, с лесами, и к тому же навсегда.

– А почему вы не купите одно из этих ранчо, Розмонт?

– Забавная идея, мистер Килкуллен, но мы оба деловые люди. Я заинтересован в вашем ранчо потому, что оно имеет для меня преимущества, которые я не могу найти внутри континента. Я хочу занять ваши земли под жилое строительство.

– Ряды одинаковых домов, Розмонт, даже без внутреннего двора, где дети могут поиграть? Интенсивное использование земли? – Голос Майка звучал все еще лениво.

– Ничего подобного, – поспешно сказал Джимми Розмонт. – Я заинтересован только в качественной застройке. Построить хороший дом стоит всего на десять процентов дороже, чем средненький, но доход от него значительно выше.

– Я это знаю. Затраты на инфраструктуру в обоих случаях одинаковы, но отделка дает вам весь навар. Мраморные ванны, гранитные столешницы на кухне, двухэтажный холл, центральная комната для всей семьи, ванные для мамы и папы – вот и вся сравнительно дешевая глазурь для дорогого пирога.