Читать книгу "Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр"

Мы сделали свою домашнюю работу. Мы ослепили читателя ужасающей статистикой о насилии в семье по всему миру; мы дали совет, что делать после того, как вы только что ушли; мы привели анкеты, способные выявить склонность к насилию. Но в результате получилась сногсшибательная история человека, чье лицо трижды в неделю появлялось в тринадцати миллионах гостиных. Женевьева объявила, что не будет никаких трудностей с «продажей, твою мать». На мой взгляд, довольно неожиданное высказывание для человека, которого во время нашей первой незабываемой встречи Базз описал как «очарование в бледно-розовом и сиреневом».

А потом, как только мы закончили первый черновик и я уже закатывала рукава, чтобы внести исправления перед вручением книги Женевьеве, Томми объявил, что помощница Норин со своим мужем переезжают в Австралию. Но, прибавил он, это подсказало ему отличную идею.

Может, я перееду к нему и сама позабочусь о Норин, пока он на работе?

ГЛАВА 23

То одно, то другое, и с тех пор, как я переехала к Сельме, мы с Томми виделись редко. Периодически, когда он заходил, я замечала, что ему неловко. Томми не строил из себя бог весть что, и это мне всегда в нем нравилось. Бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы у него было больше стремлений в жизни, но его явная нелюбовь к показной роскоши казалась мне правильной.

Я с головой ушла в книгу Сельмы и, хотя время от времени ездила на Бьюдли-стрит, делала это скорее чтобы повидать Норин и немного с ней посидеть. Мы с Томми не ругались, часто разговаривали по телефону, но, как ни странно, я начала очень по нему скучать.

В некотором роде мне это нравилось. Я смаковала тоску по нему – это был новый опыт, новое переживание. Раньше, когда Томми не было рядом, я думала о нем, временами нуждалась в нем и звала в гости, чтобы удовлетворить эту потребность: либо в качестве любовника, либо как защитника от жестокого мира по ту сторону двери. Но как ни ужасно признавать, после восьми лет тесного общения (кроме четырех месяцев, когда мы разошлись) я впервые действительно скучала по нему. То же самое я чувствовала, когда мы только начали встречаться. Нечто вроде необъяснимой жажды. Именно так я скучала по его надежному мощному телу за кухонным столом или в постели. Я скучала по его запаху. Его феромонам. Томми мог быть неряхой, но всегда оставался скрупулезен, если дело касалось чистых рубашек и нижнего белья.

Это было неожиданно, но приятно – я скучала по его постоянной способности меня удивлять. Однажды, когда он был на работе, я заехала к Норин и нашла свидетельства – книги и аудиокассеты – того, что он изучает русский язык. Сначала я беспокоилась, что он собрался заказать себе невесту по Интернету – говорят, русские женщины очень красивы. Но оказалось, что новый владелец «Челси» – русский, не говорящий по-английски, и Томми лелеял надежду стать его переводчиком. Не такая уж безумная затея, как сначала казалось: через несколько недель Томми тараторил уже вовсю. Разговаривая со мной по-русски, он, наверное, нес тарабарщину, но произношение было хорошим. У него врожденный талант к языкам, с Мари-Шанталь или без. Кто бы мог подумать?

Я перезвонила ему, сказала, что вечером приеду на Бьюдли-стрит и мы поговорим об этом.

Но на работе у Томми случился аврал, и он вернулся только к десяти. К этому времени я уже накормила Норин, уложила ее в постель и сама готовилась лечь.

Я поднялась за ним в спальню, но, увидев ее, чуть не передумала и не уехала домой. Томми утверждал, что убрался перед моим приходом, но его представление об уборке комнаты не совпадало с общепринятым. Он просто собрал грязную одежду, раскиданную по всему полу, словно второй ковер. Теперь она была сложена аккуратными маленькими стопками – но по-прежнему на полу. Я закрыла глаза и ничего не сказала. Мы легли в постель и некоторое время молчали.

– Томми, – начала я нерешительно. Глаза у него были закрыты, и я подумала, что он уже уснул. – Я подумала о твоей затее.

– Дай руку. – Он открыл глаза и, прижавшись ко мне, взял мою руку. – Ладно, валяй. Я слушаю.

– Я подумала, что действительно помогу тебе с Норин.

– Умереть и не встать, – заявил он, медленно задирая мою ночную рубашку пальцем ноги. «Умереть и не встать» – его новая фразочка. Она заменила собой «круто» и «офигенно», но в принципе означала то же самое.

– И я могла бы переехать к тебе. Палец остановился на икре.

– Я правильно расслышал? – Он натянул одеяло до самого носа и смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Но я хочу оговорить несколько правил, – сказала я. – Буквально. Я хочу, чтобы у нас были отдельные комнаты. Ты будешь здесь, а я, с твоего позволения, займу комнату твоей мамы. Буду в ней работать и спать. По крайней мере, пока Норин не переберется снова наверх.

Мы оба знали, что это случится очень не скоро. Если вообще случится.

– Ты хочешь сказать, что мы не будем спать вместе?

– Конечно, будем. Ты станешь приглашать меня к себе, а я тебя – к себе.

– Если я буду хорошо себя вести?

– Что-то в этом роде.

– Но я хорошо себя веду, – сказал он, двигая ночную рубашку вверх по моему телу уже руками.

Это идеальный план, размышляла я после того, что Томми назвал «советским сексом». Много покусываний и сладких бессмысленных бормотаний на ухо по-русски – тихих, но очень нежных. Нам втроем будет тесновато на Бьюдли-стрит, но я должна сохранить свободу. Сдвиг с мертвой точки пойдет мне на пользу. Дом на Бленхейм-кресчент всегда был маминым, и теперь, когда страховка покроет дорогостоящий ремонт, она запросто может потребовать его обратно.

Но чего-то не хватало. Если я собираюсь сделать этот гигантский шаг и переехать к Томми, разве нам не нужно оформить это официально? Мари-Шанталь может благополучно вернуться во Францию, но их роман пошатнул мою уверенность. Жизнь с ним окажется вполне терпимой, если у меня будет своя комната, куда я смогу удалиться, и при этом останусь на месте, чтобы управлять хаосом по всему дому. На самом деле я не хотела управлять Томми. Я бы предпочла, чтобы он сам собой управлял. Но теперь, поняв, как сильно его люблю, я хотела быть с ним.

– Томми, – прошептала я, обращаясь к его голове в сиянии телевизора. – Ты женишься на мне?

Меня вознаградили громким храпом. И поскольку таков уж Томми, я приняла это за «да».

Той ночью я долго сидела в темноте рядом с ним и примеряла на себя имя миссис Кеннеди с Бьюдли-стрит, Ислингтон. Натали Кеннеди. Ли Кеннеди. Разумеется, Ли Бартоломью я оставлю в качестве авторского псевдонима. Странно, но миссис Кеннеди не беспокоила меня вообще. Теперь, когда я приняла решение, что именно этого хочу, мне нравилась мысль стать его женой. Я взглянула на Томми. Он лежал на спине, вытянув руки на одеяле, словно примерялся к гробу. Я изучила его огромные лапищи и подумала, нужно ли купить ему кольцо. В конце концов, это ведь я сделала предложение.