Читать книгу "КОГИз. Записки на полях эпохи - Олег Рябов"

– Не надо, я вас узнал.

И действительно: одного из них, Юрия Сипаева, он помнил еще по институту, где на одной кафедре начинали заниматься научной работой. Но когда тот оказался на службе в «конторе», сразу перестал со всеми здороваться, а на Свердловке от знакомых отворачивался или переходил на другую сторону. И лишь Миша Висилицкий, композитор и диссидент, при встрече подводил к Юрию Ивановичу какого-нибудь своего нового знакомого художника или артиста из Москвы, вроде Караченцева, и, немножко заикаясь, представлял их друг другу.

– А вот, Коля, познакомься: это – Юрий Иванович, наш местный разведчик. Он сейчас на курсы английского языка вместе с моей женой ходит, думает, его в Китай пошлют работать, а я знаю, что его ушлют в Африку, он там заразится черной оспой и умрет. – В такие моменты Миша крепко хватал Сипаева за рукав и продолжал: – Он недавно проводил обыск у меня на квартире по доносу одного завистника. Я думал: он дневник моей жены хочет изъять, она кое-что там про наши интимные отношения писала, а он отнял у меня все стихи Мандельштама, которые Олег Крюков для меня на машинке одним пальцем месяц печатал, и велел какого-то Адрианова читать.

Но сегодня чувствовалось, что ребята из «конторы» настроены благожелательно.

– Геннадий Иванович, нам нужен ваш совет, а возможно, и помощь. Где бы мы с вами могли минуток десять пошептаться?

– Да здесь и пошепчемся. Дверь я закрою, нам никто не помешает.

В кабинете посетители довольно церемонно, но скупо представились.

– Владимир Николаевич!

– Геннадий Иванович!

– Юрий Иванович!

– Я знаю.

Все уселись на стулья, и Владимир Николаевич как старший по званию начал:

– Завтра к нам в служебную командировку для проведения ряда закрытых мероприятий должно прибыть одно очень важное лицо. Если рабочую часть «наши» готовят вместе с московскими товарищами, то культурную программу возложили на нас с Юрием Ивановичем. Он сказал, что вы с ним, в общем-то, знакомы. Это так? А, можете не отвечать. Так вот, мы проанализировали пристрастия и интересы гостя и поняли, что баня, охота, уха и бильярд в нашем случае не проходят. Оказалось, что важное лицо всю жизнь собирает старинные книги, и мы хотим завтра привезти его к вам в гости. В ваш магазин. С директором Ольгой Михайловной, мы уже все обсудили. Ваша задача: минут двадцать-тридцать с ним пообщаться, если получится больше – мы не ограничиваем. Может, что-нибудь любопытное покажете ему. Рядом с вами будет постоянно находиться Юрий Иванович: если что-то будет непонятно, он подскажет. Вопросы есть?

– Конечно! А что за лицо-то это? Как его зовут?

– Ах, да, забыли. Кто он такой, может, лучше пока вам и не знать! Завтра сами познакомитесь. Скажем только, что он в звании генерала армии. Это я к тому, чтобы вы понимали ответственность момента. Мы знаем, что у вас всякие важные гости бывают: и Иосиф Кобзон, и Валентин Распутин к вам захаживали. Ну, да, впрочем, чего говорить – ждите нас завтра!

2

На следующий день, около четырнадцати часов две черные «Волги» с московскими номерами въехали во двор книжного магазина, и крепкие симпатичные ребята, выйдя из машин, попросили девчонок-продавщиц, куривших у приоткрытой двери, закрыться и не высовываться. В то же время в торговый зал с главного входа вошли гости. Их было четверо.

Геннадий Иванович видел через приоткрытую дверь своего кабинета, как маленький Сипаев уже в помещении магазина вдруг выскочил вперед процессии и засеменил, указывая дорогу к директорскому кабинету. За предметом общения, в смысле за Геннадием Ивановичем, прислали минут через пять. Уборщица Лида засунула голову в приоткрытую дверь:

– Тебя зовут!

В кабинете пили чай, разговоры разговаривали, но было как-то не уютно. Все стояли, потому что стоял генерал: охранники у дверей с блюдечками и чашками, из которых отхлебывали чай, Сипаев – почему-то со шляпой в руках. А Ольга Михайловна привстала с кресла и, облокотившись на стол, чуть подалась вперед, вся наливаясь красным и превращаясь в «копченый окорок», как ее называли за глаза книжники. Генерал стоял посреди кабинета и, казалось, занимал его весь. Седые, прямо-таки серебристые волосы его были одного цвета с костюмом и галстуком. А его уверенность и спокойствие, наполнявшие теперь кабинет, не расслабляли, а наоборот: заставляли быть в напряжении всех остальных. Еще до того, как генерал повернулся, Геннадий Иванович почувствовал, как его начинает наполнять подобострастие. Попытался скинуть его, но ничего не получилось. Рукопожатие генерала было твердым и вовсе не церемонным, да и взгляд гостя мог запомниться надолго: глаза светлые, а зрачки горящие и пронизывающие.

– Федор Денисович, – с какой-то благожелательностью или даже радушием произнес гость и с трудом расслышал промямленное в ответ:

– Геннадий Иванович… – Даже сам букинист почувствовал некоторую неловкость после своих слов и попытался исправиться, разыграв некоторое, возможно сомнительное, юродство. – А позвольте поинтересоваться: в каком направлении развиваются ваши интересы к старой книге?

– Я собираю «жэзээлки» в широком смысле слова.

– Это значит – и современные, и «горьковские», и «павленковские»?

– Да. Но не только! Меня интересуют всякого рода жизнеописания.

– Что, и жизнь Иисуса Христа?

– Да, у меня есть «Жизнь Иисуса Христа» и Ренана, и Штрауса, и Дидона, и Фаррара. Кстати, «Жизнь Христа» Фаррара печаталась в издательстве Тузова, а это издательство известно тем, что издавало в основном книги по заказу церкви. Так знаете, почему они перевели и напечатали книгу этого профессора англиканской церкви?

– Нет!

– Объясняю – потому, что из всех христианских церквей англиканская церковь самая близкая по обрядности к православной.

– А всякие романы историко-биографические тоже собираете?

– Ну, эту границу определить очень сложно. Например, «Слово и дело» Пикуля у меня есть, но к коллекции я его не отношу. А как бы границей для своей коллекции, по достоверности или наукообразию я поставил Валишевского.

– А у вас он весь «суворинский»?

– Да, «суворинский», в красных полукожаных переплетах с золотыми головками, а «сфинксовский» – в издательских.

Этот почти профессиональный разговор, малопонятный и уж совсем не интересный для постороннего слушателя, продолжался минут пятнадцать, постепенно приобретая вполне житейскую, человеческую окраску.

– А нет ли чего интересного из старинных книг у вас в запасниках, что можно было бы посмотреть? – поинтересовался гость.

Это была удача – только вчера Геннадий Иванович купил большую подборку книг в серии «ЖЗЛ» издательства Павленкова, одетых в тридцать замечательных аккуратненьких переплетиков по пять книжечек в каждом: сто пятьдесят «павленковских жэзээлок»! Но когда он доложил об этом генералу, тот только махнул рукой.