Читать книгу "Монумент - Йан Грэхем"

Баллас заморгал.

– Мои способности не умалились, – повторил Лэйк. – Я до сих пор силен. До сих пор ловок. Мой возраст не имеет никакого значения.

Затем Лэйк повел себя странно. Он потянулся за скатанным одеялом, лежавшим на полу, но промахнулся: пальцы коснулись лишь досок. Лэйк попытался еще раз – и снова мимо. Лишь на третий раз он нащупал одеяло, и скатка отправилась в рюкзак. Было что-то неловкое в его движениях. Баллас подошел, схватил Лэйка за плечо, развернул к себе – и в первый раз увидел его лицо. Тонкий нос с горбинкой, высокий лоб, худые щеки. И глаза… Серо-голубые радужки были неподвижными, глаза смотрели мимо Балласа – в пустоту…

Атреос Лэйк был слеп.

Он опустил веки и едва слышно вздохнул.

– Надо полагать, моя тайна раскрыта? Баллас не ответил.

– Не важно, – сказал Лэйк. – Посмотри на ледоруб. Куда он воткнулся?

– Ты попал в доску. Обычное везение. Однажды я видел, как случайно спущенная арбалетная стрела убила скворца в воздухе…

– Я поведу тебя, – перебил Лэйк. – Помогу подняться на Гарсбраки.

Баллас рассмеялся – жестоким, холодным, недоверчивым смехом.

– Ты же ничего не видишь. Осмелюсь заметить, ты не найдешь и дыру в нужнике.

– Я люблю горы, – сказал Лэйк. – Я люблю их больше, чем самого себя.

– И что?

– Когда я поднялся на Гарсбраки и достиг непроходимого участка, мне ничего не оставалось, кроме как спуститься вниз. К тому времени начиналась зима. Снег – самый белый и чистый, что я когда-либо видел. И он ослепил меня… – Лэйк помолчал. – Светило солнце. Снег сверкал так, что больно было смотреть. Я щурился, пытался идти на ощупь, но не мог постоянно держать глаза закрытыми. В конце концов свет выжег глаза; я потерял зрение. Сперва я не понял, что произошло. Я отдыхал, надеясь, что это пройдет. Но…

– Слепота так и не прошла.

– Я не видел ничего. День стал ночью, а ночь не отличалась от дня. К тому времени я был на полпути к подножию. Я шел ощупью. Я не знал, где соскользнет нога, где вывернется из-под руки камень…

– Но ты спустился… – тихо сказал Баллас. Лэйк кивнул.

– Как видишь. Я спустился. Или, вернее, следовало сказать: я вернулся. У меня хорошая память. Я помню каждую складку, расселину и пропасть в горах. Каждую тропу и каждый уступ. Тридцать лет я не видел ничего, кроме этой жуткой дороги в горах. Она осталась вот здесь. – Лэйк постучал себя пальцем полбу. – Она осталась здесь навсегда. Я помню все – словно это было вчера. В горах от цепкости памяти зависела моя жизнь. Мне приходилось воспроизводить в голове каждый шаг, прежде чем его сделать. Поднимаясь, я не пытался запомнить все подряд. Тем не менее мне удалось восстановить в памяти путь от начала и до конца.

– И можешь сделать это сейчас?

– Со времен Гарсбраков я живу в темноте. Единственный свет исходит из моего воображения – и моей памяти. Каждый день я воспроизвожу свой путь в горах. Вряд ли я забыл хоть что-то, Баллас. Ничего другого я не вижу.

Баллас недоверчиво посмотрел на Лэйка.

– Я не возьму в проводники слепого… слепого старика.

– Мои возможности не умалились, – в очередной раз сказал Лэйк. – Я еще могу…

– Ты ничего не можешь – кроме как сгубить меня.

– Нет! – рявкнул Лэйк, вскакивая на ноги. – Не смей рассуждать так, будто у тебя есть выбор. Кто еще отведет тебя в горы? Или ты думаешь: найдутся другие, проделавшие тот же путь, что и я? А даже если б и были – неужто они станут тебе помогать? Ты забыл, кто ты, Анхага Баллас? Никто тебе не поможет… никто, кроме меня.

И в первый раз Баллас задумался.

– Да, – сказал он. – Возможно, ты прав. И это странно.

– Что?

– Почему ты мне помогаешь? Лэйк пожал плечами.

– Я тоскую по горам. Долгое время я мечтал подняться туда еще раз… попытаться все же преодолеть вершину. Но кто бы стал меня сопровождать?

– Ты богат, – сказал Баллас. – Мог бы нанять кого-нибудь.

Лэйк покачал головой.

– Никто не желает. Я спрашивал нескольких скалолазов, но все они отказались. Они полагают, что Гарсбраки слишком опасны. И уж тем более они не хотят усугублять опасность, ведя слепого человека – слепого старика, как ты метко подметил, – на вершину. Я предлагал большие суммы в обмен на помощь, но ответ был один и тот же: зачем деньги мертвецу? – Он скрестил руки на груди. – Я пошел бы один, но горы наверняка несколько изменились. Несильно. Для зрячего человека это сущая ерунда. Но не для меня…

Баллас покосился на ледоруб, торчащий из стены. Что будет делать Лэйк, когда они достигнут вершины? Когда подойдут к непроходимой скальной стене? И зная об этой преграде, почему он идет вообще? Впрочем, какая разница? Ему нужен проводник, все остальное не важно. Лэйк прав: никто иной ему не поможет. Баллас облизнул губы. Просто фарс какой-то – слепец в качестве проводника. Однако выбора нет.

– Когда мы отправляемся? – спросил Баллас.

– На закате, – отозвался Лэйк. – Лучше, если наш уход останется незамеченным. – Ухмыльнувшись, старый путешественник уперся ладонью в пол. – Завтра в этот же час мы будем уже там. – Он кивнул на окно, в сторону гор. – А теперь мне нужно собрать вещи.

День тянулся медленно. Баллас сидел в спальне, отхлебывал из бутылки и глядел на горы. Его охватило нервное возбуждение. Хотелось немедленно, сей же час начать подъем. Он боялся, что в любой момент стражи могут ворваться в дом Лэйка. Или появится Ню’ктерин со своим изогнутым ножом.

Но все было тихо.

Баллас вяло размышлял. Он опасался подъема, понимая, каким это будет нелегким делом. Но уже давно всяческого рода тяготы стали его постоянным попутчиком. Не важно, как велики будут трудности, – он справится.

Он думал о Белтирране – снова и снова. Детали сна отчетливо всплывали в памяти. Тучные поля, скот, дымки в отдалении… Они неудержимо манили. Костяная карта, найденная Лэйком, внушала надежду. Она свидетельствовала: Белтирран существует. Баллас знал, что, если он усомнится, довольно будет подумать о карте.

Когда приблизился вечер, слуга отвел Балласа в гостиную. Лэйк и Эреш сидели за длинным столом. Подали еду – мясо, приправленное травами, и острый соус. Баллас уселся за стол и наполнил свой бокал. Он ел с жадностью – зная, что теперь долго будет жить впроголодь. Лэйк тоже, казалось, намеревался наесться как можно плотнее. Эреш же едва прикоснулась к своей порции. Она уделяла больше внимания вину, поглощая его бокал за бокалом. От девушки уже сильно пахло спиртным. Она пила целый день, подумал Баллас.

За ужином никто не проронил ни слова. Бейран сновал взад-вперед, подавая еду и напитки. Когда трапеза подошла к концу, он задержался у стола. В манере слуги появилось что-то осторожное и выжидательное, и Лэйк почувствовал это. Положив ложку и столовый нож, он повернул к слуге слепое лицо.