Читать книгу "Особый отдел - Николай Чадович"

Именно эта мысль сквозила в словах Цимбаларя, открывшего совещание:

– Вот материалы на подданного Канады Рудольфа Павловича Бурака, поступившие по каналам Интерпола. Первым делом рекомендую обратить внимание на его последний прижизненный портрет, – он пустил по рукам пачку цветных фотографий. – И хотя это именно тот случай, когда комментарии, как говорится, излишни, прошу присутствующих высказаться.

– Действительно, вылитый Митин, – констатировал Кондаков. – Только взгляд какой-то потухший. Наверное, с похмелья снимался.

– Сходство, все всякого сомнения, поразительное, – согласилась Людочка. – Но заметно, что, в отличие от публичного политика Митина, мелкий предприниматель Бурак не очень-то следит за своей физической формой. Лицо обрюзгшее, щёки небритые, под глазами мешки.

– Похож, не спорю, – голосом, напоминавшим скрип несмазанного колеса, произнёс Ваня. – Только почему он так снят? Фас, профиль, руки по швам…

– Сообщаю для справки, что эта фотография была сделана в полицейском участке, куда господин Бурак угодил за управление автомобилем в нетрезвом виде, – сказал Цимбаларь. – К счастью, инцидент завершился денежным штрафом, хотя канадская королевская конная полиция весьма строга к подобным нарушениям… Впрочем, о каком счастье может идти речь сейчас…

– Хорош гусь! – Кондаков вновь взялся за фотографии, уже отложенные было в сторону. – А похож на приличного человека!

– Думаете, наш Митин лучше? – просипел Ваня. – Кто даст гарантию, что он не напивается втихаря и не гоняет ночью на лимузине по кремлёвским аллеям?

– Я понимаю, что тебе сегодня свет белый не мил, но утрировать всё же не стоит, – упрекнул его Цимбаларь. – Но с другой стороны, разве может себя считать русским человеком тот, кто не любит быстрой езды, особенно под градусом?

– В этом смысле ты трижды русский, – с ухмылкой согласился Кондаков.

– Ладно, вернёмся к господину Бураку, – проигнорировал Цимбаларь реплику старшего приятеля. – Кроме фотографий, в нашем распоряжении имеется дактилокарта, составленная в своё время канадской иммиграционной службой. Из неё следует, что отпечатки пальцев Голиафа, президента Митина и Рудольфа Бурака абсолютно идентичны. Таким образом, на основной вопрос расследования получен однозначный ответ. Безголовый мертвец, обнаруженный в подвале, является не президентом Митиным, а его двойником.

– Родившимся в другом месте, в другое время и от другой матери, – со значением добавил Кондаков. – Какое объяснение ты можешь дать этому феномену?

– Исходя из всего объёма собранных сведений, можно предположить, что мы столкнулись с последствиями какого-то сверхсекретного эксперимента, проведённого бериевскими спецслужбами в послевоенное время, – сказал Цимбаларь. – Цели этого эксперимента и методы его проведения пока не ясны. Развеять покров тайны могли бы люди, причастные к убийству Голиафа, но они вновь ускользнули из наших рук… Лейтенант Лопаткина, доложите по сути вопроса. Ах, пардон, Люсенька, как я мог так забыться!

– То-то же! – Людочка погрозила ему пальчиком. – А я уж собралась назло тебе сыграть в молчанку… Теперь пару слов о жильцах квартиры, в которой едва не погиб наш Ванечка. Её хозяином числится некто Камзолов Роман Семёнович, сорока лет, уроженец Томской области, по образованию инженер-строитель. Самый что ни на есть обычный человек. Как раньше говорили, сплошное «не» – не состоял, не привлекался, не участвовал… В биографии никаких зацепок. Школа, комсомол, армия, институт, работа. По характеру – уравновешен, даже флегматичен. Контактов с криминальным миром и политическими экстремистами не поддерживал. Все его родственники, в том числе и престарелые родители, проживают под Томском. Отцу шестьдесят пять лет, работает сторожем хлебзавода, за последние четверть века никуда не выезжал… В конце восьмидесятых Камзолов перебрался в Москву. Не бедствовал, хотя постоянной работы не имел. До самого последнего времени проживал с дочерью Лайлак, пятнадцати лет от роду, между прочим, членом радикальной организации «Новая революционная армия». Жена Камзолова, Марья Матвеевна, урождённая Щербакова, умерла три года назад от сердечной недостаточности. Среди её родственников мужчин преклонного возраста не значится… Однако первые же допросы соседей показали, что какой-то старик в этой квартире обитал. Пусть и не постоянно, а наездами. На прогулку он выходил только в темноте и любого общения с посторонними избегал. Описать его внешность никто не берётся.

– А вот я берусь! – зловещим тоном сообщил Ваня, поминутно сморкавшийся в кухонное полотенце. – Видел я этого Кощея Бессмертного, прямо как вас сейчас вижу. Пренеприятнейшая личность. Но выучка чувствуется. Только не знаю какая, бандитская или чекистская… Вы хоть квартиру-то обыскали?

– Конечно, – ответила Людочка. – Как «Скорая помощь» тебя увезла, так сразу и начали. Берлога старика была оборудована за фальшивой стенкой, а вход туда прикрывали книжные стеллажи. Обнаружено и отправлено на экспертизу много отпечатков пальцев. Ничего, имеющего отношение к «боте-патронам», не найдено. Документы и ценности из квартиры исчезли. Должно быть, вся компания ретировалась на автомобиле Камзолова, обычно парковавшемся во дворе. План «Перехват», введённый с большим опозданием, результатов не дал. Машина Камзолова и члены его семьи объявлены в розыск. Выслана ориентировка в Томский УВД.

– А кто за руль сел? – поинтересовался Ваня. – Мужик-то еле жив был. Челюсть пополам – это вам не шуточки.

– По сообщениям очевидцев, автомобилем управляла несовершеннолетняя дочь Камзолова.

– Вот стерва! – Ваня подавился кашлем. – Попадётся она мне! Р-р-растерзаю!

– Такая свирепость тебе не к лицу, – упрекнула его Людочка. – Девочек надо прощать. Даже нехороших.

– Как же её, заразу, прощать, если она меня своими девичьими прелестями и купила! – взорвался Ваня. – Провела, как лиса Колобка! Вот получу всё обещанное сполна, тогда видно будет…

– Хочу добавить ещё кое-что, – сказал Цимбаларь, перебирая лежащие перед ним бумаги. – По нашей просьбе жена Бурака и его сослуживцы были допрошены местными детективами. По их сведениям, сходство Рудольфа Бурака с российским президентом частенько служило поводом для шуток, однако сам он относился к данному факту спокойно. Своё будущее Бурак связывал только с Канадой. Всё изменилось после того, как он получил письмо, написанное по-русски. Его уцелевшие фрагменты жена обнаружила в мусорном ведре. Обвинив мужа в том, что он поддерживает отношения с прежней семьёй, дамочка закатила скандал.

– Наши это умеют, – вспомнив что-то своё, заметил Кондаков. – Особенно если еврейский темперамент накладывается на замоскворецкое воспитание.

Цимбаларь между тем продолжал:

– Бурак от объяснений упорно уклонялся и без промедления приступил к оформлению документов на выезд, отказавшись при этом от нескольких выгодных контрактов. При расставании супруги даже не попрощались, однако Бурак оставил записку. Содержание её таково: «Не обижайся, обстоятельства порой бывают выше нас. Я вынужден на время уехать. В нашей судьбе грядут большие перемены. Уверен, что всё закончится благополучно. Позвоню тебе из Москвы». Обещанного звонка не последовало, но жена, убеждённая в супружеской неверности Бурака, никаких попыток к его розыску так и не предприняла. Все личные вещи покойного, представленные на фотографиях, она однозначно опознала.