Читать книгу "Моя любимая дура - Андрей Дышев"

Я попытался высвободить свои пальцы из ладони Альбиноса, но он сжал их еще крепче.

– Послушай… у меня мало осталось времени… Я хотел сделать это сегодня, потому взял с собой сноуборд. Я не успел, Кирилл, я просто не успел! Рядом с нами такая роскошная лавина, и она не стала моей! Не суждено…

Он громко всхлипнул и стал задыхаться.

– Кирилл! Ты здесь?! – из последних сил крикнул он. Его рука онемела, он уже не чувствовал тепла моих пальцев.

– Я здесь, Альбинос! Я рядом!

– Так странно… Если бы она не погибла, то родила бы моего ребенка… Силы бездны сейчас свободны… Вот в чем беда… Если бы войти с ними в контакт, оседлать тигра, превратить яд в лекарство… Ты еще здесь?.. Потом найди в моей аптечке шприц, пенициллин на миллион единиц и сделай Мурашу укол… Иначе он умрет… Ах, Кирилл… Я ведь хотел умереть в полете над лавиной… а приходится в грязной воде, не видя солнца…

Он захрипел и тотчас смолк. Я сжал его руку и громко позвал. Альбинос не откликнулся. Ледяная глыба с ужасным скрипом вдруг стала крениться в мою сторону и тотчас оглушительно треснула, и через ее голубое прозрачное тело молнией прошла белая трещина.

Я отпустил обмякшую руку Альбиноса, схватил фонарик и стал выбираться через салон машины в тоннель. Под машиной текла уже настоящая бурная река. Свод обваливался все сильнее, куски льда падали вокруг меня как бомбы, и мне приходилось прикрывать голову руками. По тоннелю я пробирался по грудь в воде. Ее напор давил на меня с такой силой, что каждый шаг давался мне с трудом, и я упирался руками в стены и молил бога, чтобы не поскользнуться, ибо тогда течение неминуемо утащило бы меня в преисподнюю, где меня ждала не менее страшная смерть, чем у Альбиноса.

Теряя силы, я выбрался в шурф. Земной свет! Какое блаженство только видеть его! Задрав голову, я стоял посреди колодца и смотрел на белый круг. Веревки не было.

– Эй! – крикнул я. – Дацык, где ты там?

Его голова появилась в круге не сразу. Упираясь руками в края колодца, он навис надо мной.

– Ты один? – спросил Дацык.

– Альбинос умер. Почему ты не скинул бревна?

– Глупый вопрос, – процедил Дацык. – А где чемодан?

Я промолчал. От ненависти мне свело челюсть.

– Короче! – жестко произнес Дацык. – Ты поднимешься наверх только с чемоданом.

Его голова исчезла. Я в ярости врезал кулаком по сырой стене, и во все стороны брызнула снежная кашица.

– Подонок! – крикнул я. – Подонок!

Я стоял в бурлящей воде, окутанный паром от своего дыхания, и уже не чувствовал своего тела ниже пояса. Он не даст мне подняться без чемодана. А я не смогу подняться без веревки. Даже если буду цепляться за стены ногтями, вырывая их с корнем, даже если буду вгрызаться в них зубами…

Я присел и посветил фонариком в тоннель. Вода заполнила его уже на две трети. Еще минута – и он будет заполнен водой под потолок. С криком отчаяния я кинулся в тоннель. Течение поволокло меня вперед, туда, где раздавались громкие чавкающие звуки, будто там сидела гигантская жаба и, широко раскрыв пасть, жадно глотала воду… Вот машина. Ее передок задрался еще выше, и теперь салон почти до потолка был заполнен водой. Страх связал меня по рукам и ногам, но медлить – значило приговорить себя. Я схватил фонарик зубами, взялся руками за края проема и ногами вперед нырнул в салон. Мрак и холод – нет ничего страшнее для человека… Я ударился головой обо что-то острое, но почти не почувствовал боли. Боковое окно… Я проплыл через него, инстинктивно подался вверх, к воздуху, но ударился темечком о ледяной потолок. Здесь все затоплено водой! Мне не хватало воздуха, грудь разрывалась от потребности вдохнуть… Я выплюнул фонарик, и тот, кувыркаясь в воде, понес угасающий огонек в черную глубину. Назад, назад! Я стал разворачиваться, отчаянно работая руками, и вдруг коснулся гладкой металлической поверхности. Чемодан плавал под потолком, как спасательный плот. Я толкнул его в оконный проем, схватился обеими руками за ремни, которыми чемодан был обвязан, и стал работать ногами, отталкиваясь как лягушка… Хочу дышать! Дышать! Чемодан поплавком устремился вверх, вытягивая меня за собой, и в то мгновение, когда моя воля уже отказывалась подчиняться, когда организм становился неподконтрольным разуму, и мои губы вот-вот бы разомкнулись, чтобы в безумной агонии вдохнуть воду, в это мгновение какая-то сила вытолкнула меня на поверхность.

Я с хрипом вдохнул, опрокинул голову, едва не коснувшись ртом потолка, и стал жадно дышать. Воздух! Какая роскошь! Какое бесценное чудо эта невидимая, едва осязаемая субстанция! Чемодан, подхваченный встречным течением, давил на меня, и я начал толкать его вперед головой, как ватерполист мяч, и захлебывался, и глотал воду. Я уже в тоннеле! Шурф совсем близко! Каких-нибудь жалких пять метров! Гигантская жаба не хотела отпускать меня, я продвигался к шурфу крохотными шагами, упираясь обеими руками в стены, царапая их ногтями, и ревел, заглушая шум воды, и стонал, и кричал от боли и бессилия.

Вот и шурф… Но сил уже никаких. Проклятый чемодан вдруг выскользнул из моей руки, и течение немедленно поволокло его назад, во мрак тоннеля. Я кинулся на него грудью, прижимая его своим телом. Меня всего трясло, словно я ехал на телеге по разбитой проселочной дороге. Чемодан у меня… Я крепко сжимаю ремень… Кусаю губы, чтобы не потерять сознание…

– Эй! – крикнул я и ужаснулся, насколько слабым был мой голос.

Дацык что-то крикнул в ответ, но я не разобрал. В ушах невыносимо скрежетал металл, чавкала вода, от бомбового грохота ледяных глыб содрогались все мои внутренности… Сердце останавливалось, не выдерживая холода. Уже пар не шел изо рта, потому как дыхание остыло… По лицу хлестнул конец веревки. Я стал продевать его под ремень чемодана. Пальцы совсем не слушаются… Надо завязать узел… Дацык кричит сверху, торопит… Как только я привяжу веревку к чемодану, он сразу поднимет его и тут же забудет обо мне. Я ведь знаю, что он подлец, что останется до конца подлецом… Зачем я ему нужен, если чемодан с деньгами уже привязан к веревке? Знаю, но делаю. Сам иду на плаху, потому что плахи повсюду. Они окружили меня…

– Крепче узел вяжи! – доносится сверху.

Куда уж крепче! Двойной морской. Чемодан уже привязан, покачивается на веревке, как маятник Фуко. Почему Дацык не поднимает его? Чего медлит? Зачем оттягивает счастливое мгновение, когда заветный чемодан окажется в его руках?

– Садись на него верхом! Держись за веревку!

Он предлагает мне жизнь? Трудно поверить… Я схватился за веревку. Дацык чуть опустил чемодан, чтобы я мог забраться на него. Все, я уже вишу, словно в спасательной люльке, и могучий вертолет, взбивая воздух лопастями, сейчас медленно поднимется вверх.

– Тяну! – крикнул Дацык.

Я крепче сжал веревку, притянул ее к груди и закрыл глаза. Казалось, что не я, а колодец медленно вращается вокруг меня и опускается вниз, а я с каждым мгновением все ближе и ближе к свету… Вода стекала с меня и падала вниз… Если веревка не выдержит, и я вместе с чемоданом упаду… Но зачем думать об этом? Сейчас от меня ничего не зависит. Мозг может отдыхать, нервная система – расслабиться. Человек отдыхает, когда полностью вверяет себя судьбе. Может быть, Альбинос успел испытать истинное счастье, когда понял, что от него уже ничего не зависит, и уже ни к чему не надо стремиться, и уже не совершать роковых ошибок…