Читать книгу "Анук, mon amour… - Виктория Платова"

– Пять лет.

– Пять лет – и все ночным портье?

– Мне нравится моя работа. Новые люди и куна свободноговремени. Мне нравятся люди, свободное время мне тоже нравится. А уж ночь… Я отнее просто без ума.

– И чем вы занимаетесь в свободное время?

– Самообразованием. Я много читаю.

– Что читаете?

– Разное… Что под руку попадется. Я всеядный.

– Ясно. В рабочее время, надо полагать, тоже к книжкамприкладываетесь?

– Бывает. Особенно когда постояльцев немного.

– И часто так… бывает?

– Частенько.

– Отель не пользуется спросом?

– Скажем… в любое время года вы всегда можете получитьключ от свободного номера.

– А сколько номеров обычно бывает занято?

– По-разному.

– Вот сейчас, к примеру.

– Четыре.

– Четыре из?..

– Четыре из восемнадцати. У нас небольшая гостиница. Ицены щадящие. Для Парижа так вообще смехотворные.

– А народу все равно немного. Странно, правда?

– Никогда об этом не задумывался. Хотя… Ничеговыдающегося в «Ламартин Опера» не происходило… За всю историю. И носовогоплатка ни у кого не украли, и бритвой никто не порезался.

– Ну и что?

– Я хотел сказать, что жить здесь так же скучно, как вбарокамере. А может, еще скучнее. Вот если бы у нас кого-нибудь пришпилили… Илиостановилась на ночь Памела Андерсон…

– И что было бы, если бы у вас остановилась ПамелаАндерсон?

– Я порекомендовал бы ей взять два номера: один длянее, а другой – для ее шикарных буферов…

– Любите женщин с крупными формами?

– Нет.

– А каких любите?

– Это важно? Хватит уже того, что женщин с крупнымиформами я не люблю.

– Мне показалось – вы жалеете, что у вас никого непришпилили…

– Мне все равно. Но для «Ламартин Опера» это было бынесомненным благом. И постояльцев бы прибавилось.

– Вы полагаете?

Ну да. Это привлекает людей… Гарцевание на местепреступления, я имею в виду. Людям свойственно совать нос в чужую смерть. Этоодна из немногих вещей, которая заставляет их почувствовать себя живыми…

– Вам тоже… ничто человеческое не чуждо?

– Мне все равно. К непристойностям я равнодушен.

– К непристойностям?

– Ну да. Смерть всегда выглядит непристойно, поэтомувсе так охотно о ней говорят.

– И только у вас в отеле – тишь да гладь…

– И никто не говорит о смерти.

– Кроме вас.

– Я тоже не большой любитель. Просто – о чем ещебеседовать с инспектором полиции? Не о сезонных же скидках на автомобили, ведьтак?

– Можно поговорить о Японии. Еще точнее – о японцах.Еще точнее – о японке. О мадемуазель О-Сими Томомори.

– Можно и об этом.

– Что означают ваши иероглифы?

– Вы о татуировке?

– Да.

– Ничего. Ничего они не означают…

– Вы как будто нервничаете?

– Нет. Не из-за иероглифов, во всяком случае. Жаль, чтос мадемуазель О-Сими случилось…

– А что случилось с мадемуазель О-Сими?

– Не считайте меня идиотом, мсьеэ-э… Бланшар. Раз выздесь и хотите поговорить о ней с совершенно посторонним человеком – наверняканичего хорошего с ней не случилось. Я давно это подозревал.

– И как давно?

Все это время. Все полтора года. С тех пор как ваши товарищиперевернули вверх дном ее номер. Они и со мной беседовали. Я тогда рассказал имвсе, что знал. А теперь являетесь вы…

– С теми же вопросами, молодой человек. С вопросамиполуторагодовалой давности.

– Не имеет значения. Я хорошо помню мадемуазель О-Сими.

– Профессиональная память?

– Нет. Я просто хорошо ее помню, вот и все.

– Остальным постояльцам везло меньше?

– Наверное. Мы с ней. ..мыс ней подружились, пока онажила в «Ламартин Опера».

– Что значит – «подружились»?

– Мы болтали. Она мне симпатизировала. Иногда онаспускалась по ночам. Я ведь ночной портье. Ее мучила бессонница – и тогда мыболтали. Первый раз она спросила, есть ли у меня снотворное. Я сказал, что могусбегать за ним в аптеку. Это идея показалась ей менее привлекательной, чемпросто поговорить со мной.

– Она знала французский?

– Очень плохо. Две или три дежурных фразы.

– Но мысль про снотворное она все-таки до вас донесла?

– Она спустилась с разговорником. У нее был карманныйразговорник.

– С его помощью вы и вели беседы?

– Нет, мы говорили по-английски и немного по-японски. Ядавно изучаю японский, так что разговорная практика была как нельзя кстати.

– Увлекаетесь Японией?

– Можно сказать и так.

– А японками?

– Мы просто болтали. К тому же она была влюблена.

– В вас?

– Ну что вы!.. Я ведь всего лишь портье. Ночной портье.Влюбиться в человека, который выдает ключи?..

– Она рассказывала вам о своем возлюбленном?

– Можно сказать и так.

– У вас есть девушка?

– Какое это имеет значение?

– Да вы не нервничайте.

– С чего вы взяли, что я нервничаю? А со своей девушкойя расстался. Точнее – она меня бросила.

– Почему?

– Это важно? Она была не в восторге от моей работы.

– Почему?

– Она отнимает слишком много времени. Не девушка –работа. И потом – это ночная работа. А моя девушка хотела, чтобы ночи япроводил с ней.

– Капризом это не назовешь. Значит, вы променяли свою девушкуна работу?

– Мне нравится моя работа. Вообще-то я и родился вгостинице… Мои родители путешествовали по Швейцарии, так что свое первоепутешествие я совершил в утробе матери.

– А второе?

– Разве я сказал, что было второе?.. Отель «Теплыйвоздух», в нем я и появился на свет. Вы ничего не слышали об отеле «Теплыйвоздух» в Швейцарских Альпах?

– Нет. А должен был?