Читать книгу "Руны и зеркала - Елена Клещенко"

– Ну, знаешь, можно подумать, твое объяснение доказательно!

– Хорошо, возможно, это была шаровая молния, они порой совершают очень сложные эволюции, я читал про это в журнале. Мир полон удивительных явлений!

Я – мистика, говорила себе Гюда. Я маленькая световая галлюцинация. Я шаровая молния, золотая бусина с ожерелья во имя Тора. Ну, заслужила бы ты, подруга, такие красивые имена, если бы осталась дома?..

– Всем доброго утра.

Прозвучало это так, будто кто-то разбился насмерть.

– Шеф, всё еще злишься? Клянусь, больше никогда не буду жениться!

– Забыл о твоей женитьбе. Вы газет еще не видели? Так посмотрите.

Шуршащий лист накрыл стол – сахарницу, ложки, хлеб и булочки. Гюда под потолком вмиг прочитала заголовок, набранный трехдюймовыми буквами. А люди читали его очень долго. Разговоры смолкли, потом все разом начали восклицать, переспрашивать, перебивать друг друга.

– Значит, все-таки война, – сказал Густаф.

– Я так и знал, – сказал Альрик. – Не эрцгерцог, так было бы что-то другое. То-то радости Валленбергу и его прихвостням.

– Надо думать о том, как изменятся наши обстоятельства, – сказал Энок. – Тот твой немец, Густаф, был прав кое в чем.

– Трюггве Гран перелетел через Северное море, – сказал Оскар, перевернув лист. – Но только в один конец!.. А всё же неплохо, что я не опоздаю в полк.

Письмо они вытащили из кармана куртки Энока.

Сняли квартирку на Оденгатан, адрес найдешь на конверте. Устроились очень хорошо, хозяйка добрейшая женщина, хоть и с заскоками: называет беременность «интересным положением» и советует Эдит не есть ягод, чтобы у младенчика не было красных пятнышек! Плохо, что Эдит одна целыми днями. Родные не поддерживают с ней связи. Я теперь авиаинструктор, служба требует моего присутствия…

– Знаю Оденгатан. Это в Каменном Городе.

– Полетели, мама?

– Поехали поездом. Силы тебе там понадобятся.

Гюда старалась быть строгой, но при прощании едва удерживалась, чтобы не расплакаться и не лишить Альдис мужества. Такая беда с нежданными детьми – слишком недолго побудешь мамой, слишком быстрое расставание, а больно, как и с простыми, рожденными.

Каменный Город! Улицы – как та расщелина скальных троллей. Чтобы на деревья посмотреть, два квартала надо идти. Подвал темный, холодный, чердак холодный и чересчур просторный. Кое-как обустроили уголок на первое время. Тетушкино ожерелье Гюда намотала вокруг шейки Альдис – получилось в два ряда.

– С этим не пропадешь. В случае чего жми в Лидингё, к бабушке и дедушке, они тебя в обиду не дадут. Помни, твое дело – беречь Эдит и ребенка, всё остальное пустяки. Если в городе плохо станет с едой, вывезем их в деревню, снова будем вместе. И следи, чтобы он ее любил.

– Зачем? Он же и так ее любит!

– Следи. У людей всякое бывает, особенно в городе.

Обратно Гюда летела, всего раз садясь отдыхать, ей даже хотелось растратить все силы. А когда вернулась – не узнала фабрики.

Деревянные цеха остались, но рядом рыли котлован под новое здание. Школу авиаторов перенесли за город, и учились в ней теперь офицеры, будущий оплот воздушных сил королевства. Красный домик большую часть времени пустовал. Человек в военной форме вежливо, но строго сказал, что теперь неуместны общие обеды руководящего состава, в том числе инженеров, владеющих секретной информацией, и простых рабочих, не говоря о совместном распитии кофе. А на фабрике «руководящий состав» повадился устраивать совещания и толковать о самолетах-разведчиках и самолетах-истребителях. Швеция заявила о нейтралитете, однако люди почему-то всё равно закупали муку, горох и соль.

На сердце у Гюды было смутно. Оставаться тут было нельзя. С авиацией кончено, жизнь ее снова сошла на нет и оборвалась, как плохо спряденная нитка. Может быть, когда-нибудь появятся другие томте, такие же сумасшедшие, как корабельные, но сама она не могла. И куда идти? Домой, к родителям? Ну уж нет. В Стокгольме приглядывает Альдис, это теперь ее дело. А мне куда?..

Смеркалось, а она так и сидела, будто зачарованная, не в силах ничего решить.

В кухню зашел Самуэль. Присел у лесенки, провел пальцами по нижней перекладине. Опустил на пол мешок с развязанной горловиной. И прошептал:

– Господин и госпожа томте, в мой домишко пойдемте? Здесь что, здесь теперь военные порядки. Я знаю, вы этого не терпите. А мой папаша арендатором у господина Свенсона. У них с мамой коровы, куры, земли, понятно, немножко. Но, я считаю, это неплохое предложение. Я заезжать к ним буду, рассказывать, как тут, на фабрике. К чему я говорю, война дело скверное, хоть станем мы воевать с Россией, хоть нет, всем придется туго. Родители у меня старые, ваша помощь бы пригодилась… Господи Иисусе, я же образованный человек, училище закончил!.. Ладно, как знаете. Надумаете – полезайте, а я кофейку себе сварю.

* * *

– Уж извини, если не так нарядно, как в городе, – сказала Гюда. Четверть века не особенно ее переменила, только резкие морщинки легли у рта, а белый пух волос стал серебриться.

– Мама, всё отлично! – сказала Альдис. – Я положу его на твою кровать, можно?

– Стулья придвинь, чтобы не упал. Таскаешь дитя, как котенка за шиворот, думаешь, он такой же, как ты? Рожденные дети другие, они не сразу готовые…

– Мам, мы разберемся, не волнуйся!

Дочь отвечала непочтительно, в кого только такая зараза? Набралась в городе современных манер. Небось там все с родителями так-то – «мам, мы разберемся». Но всё равно она была рада Альдис и внуку.

– Оскар всё еще летает, пассажиров возит на трехмоторном самолете. Эдит работает секретарем в «Дагенс Нюхетер». Сын окончил технологический институт, теперь авиаконструктор на секретном заводе! Дочка… ну, она учится, но, я думаю, она просто выйдет замуж и народит детей своему долговязому.

– А что ж, и хорошо! – с нажимом сказала Гюда. – Только бы войны не было, а так отчего бы не рожать. А твой Карл что делает? Всё состоит при своих поездах?

– При трамваях. Служит в трамвайном депо, так это называется. Его там очень уважают! Зовут господином директором. Все знают, что без него ничего работать не будет. Ремонтная бригада ему каждую пятницу оставляет рюмку пива и монетки в пять эре, говорят – «на проезд». Это они так шутят, проезд у него бесплатный…

– Пиво?

– Мама! Карл не какой-нибудь забулдыга! Это обычай!

Верно, на забулдыгу зять не был похож. Гюда его видела, когда навещала дочку в Стокгольме год назад. Плотный, щекастый, в клетчатой рубахе и комбинезоне, почти такой же рыжий, как незабвенный Нильс Гуннарсон. Важности у него хватило бы на целую дюжину директоров с высшим техническим образованием. Очки носил в стальной оправе и волосы гладко прилизывал. А дитя всё одно получилось лохматое – все волосы дыбом, как у Альдис и самой Гюды.