Читать книгу "Преступление в Орсивале - Эмиль Габорио"

– Каков был счет?

– Восемнадцать тысяч франков: половину авансом, остальное в день доставки.

– Кто платил во второй раз?

– Слуга.

– Как отрекомендовался этот господин?

– Как Джеймс Уилсон, но господин Реш признался мне, что на англичанина этот джентльмен не похож.

– Где он живет?

– Мебель была доставлена в особняк на улице Сен-Лазар, номер… возле Гаврского вокзала.

На лице Лекока, сперва изрядно озабоченном, изобразилась неподдельная радость. Его охватила законная и естественная гордость полководца, который видит, что военная хитрость удалась и врагу грозит поражение. Он позволил себе фамильярно хлопнуть старого судью по плечу и произнес только одно слово:

– Попался!

Но Зеленец покачал головой.

– Я в этом не уверен, – сказал он.

– Почему?

– Как вы сами понимаете, сударь, поскольку адрес я узнал, а время еще оставалось, я сходил осмотреть место, то есть этот особняк.

– И что же?

– Человека, который его снял, действительно зовут Уилсон, но на фотографии изображен не он, это точно.

Мировой судья не сумел скрыть разочарования, но Лекок не так легко поддавался отчаянию.

– Откуда у тебя эти сведения? – спросил он полицейского.

– Я поговорил со слугой.

– Олух! – воскликнул папаша Планта. – Вы же их спугнули!

– Ну нет, – возразил Лекок, – такого быть не может. Зеленец – мой ученик. Рассказывай, друг мой.

– Дошел я до особняка – очень богатый дом, сударь, и подумал: «Клетка вот она; узнаем, на месте ли птичка». Как тут быть? К счастью и по величайшей случайности, у меня был при себе луидор. Не раздумывая, опускаю его в желоб, по которому из особняка стекает в уличную сточную канаву грязная вода.

– И звонишь в дверь?

– Верно. Привратник – там, разумеется, есть привратник – отпирает мне, и я огорченно рассказываю ему, что вынимал из кармана носовой платок и обронил двадцать франков, так нельзя ли попросить какой-нибудь инструмент, чтобы выудить монету? Он приносит мне какую-то железку, сам берет другую, и мы мигом вытаскиваем золотой из желоба. Я прыгаю от счастья, словно мне невесть как повезло, и как бы в благодарность приглашаю его выпить.

– Недурно!

– Ах, господин Лекок, это же ваш фокус, но, увидите, дальше все придумал я сам. Привратник соглашается, и вот мы уже, словно лучшие друзья, пьем можжевеловую водку в кабачке напротив особняка. Болтаем о том о сем, но вдруг я наклоняюсь, словно заметил что-то на полу, и поднимаю – как вы думаете, что? Фотографию, которую заранее уронил и даже немного потоптал ногой. «Смотри-ка, – говорю я, – чей-то портрет!» Мой новый приятель берет ее, разглядывает, но, судя по всему, не узнает. Тогда, чтобы убедиться окончательно, я говорю: «Видный мужчина, правда? Видать, похож на вашего хозяина – богачи ведь все похожи…» Но он отвечает, что ничуть не похож: у этого господина борода, а его хозяин бритый, как аббат. «И вообще, – добавляет он, – мой хозяин американец. Правда, нам он отдает приказания по-французски, но с госпожой разговаривает только по-английски».

Пока Зеленец рассказывал, глаза Лекока обретали былой блеск.

– Треморель владеет английским, не правда ли? – спросил он у папаши Планта.

– Вполне сносно, и Лоранс тоже.

– Следовательно, мы на верном пути, потому что, как мы знаем, ночью, совершив преступление, Треморель сбрил бороду. Теперь мы можем идти.

Однако Зеленец, приготовившийся к похвалам, был, казалось, в некотором замешательстве.

– Друг мой, – сказал ему сыщик, – по-моему, ты превосходно провел расследование, и соответствующее денежное вознаграждение тебе это удостоверит. Не зная того, что известно нам, ты сделал такие выводы, какие и должен был сделать. Но вернемся к особняку. У тебя есть план первого этажа?

– Разумеется, сударь, и первого, и второго. Привратник разболтался и сообщил мне всякие подробности о хозяевах, – правда, он служит у них всего два дня. Дама все время грустит и льет слезы.

– Это мы знаем. План, план…

– Итак, широкая и высокая арка для въезда карет. За нею довольно просторный двор. В глубине двора конюшня и каретный сарай. Слева от арки привратницкая. Справа стеклянная дверь, за ней лестница в шесть ступенек, ведущая в вестибюль. Из вестибюля можно попасть в гостиную, столовую и еще две небольшие комнаты. На втором этаже спальни хозяина и хозяйки, кабинет…

– Достаточно! – перебил Лекок. – Все ясно. – Порывисто вскочив, он распахнул дверь и в сопровождении господина Планта и Зеленца устремился в большой кабинет. Как и в прошлый раз, все встали. – Господин Акаб, – обратился сыщик к помощнику, – слушайте приказ. Как только я удалюсь, уплатите по счету. Затем, чтобы быть у меня под рукой, идите и ждите меня в первом же кабачке по правой стороне Амстердамской улицы. У вас будет время пообедать, но без вина, разумеется. – Лекок извлек из кошелька два луидора и выложил их на стол со словами: – Это на обед.

Затем он вышел, приказав Зеленцу следовать за ним. Прежде всего Лекок поспешил собственными глазами взглянуть на особняк, снятый Треморелем. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что Зеленец правильно описал расположение комнат.

– Все верно, – сказал он папаше Планта, – расположение выгодно для нас. Сейчас девяносто шансов из ста за то, что все удастся.

– Что вы собираетесь делать? – спросил старый судья, который по мере приближения решающего мига волновался все больше и больше.

– Пока ничего. Действовать я начну, когда стемнеет. Итак, – прибавил он весело, – в нашем распоряжении два часа, и давайте последуем примеру моих подчиненных: в двух шагах отсюда я знаю ресторанчик, где превосходно кормят. Пойдемте пообедаем. – И, не дожидаясь ответа, он увлек папашу Планта к ресторану в пассаже «Гавр». Но у самой двери он остановился и подозвал Зеленца. – Даю тебе два часа, – сказал ему Лекок. – Измени свою внешность так, чтобы твой знакомый привратник тебя не узнал, а потом подкрепись. Ты – подмастерье мебельщика. Беги, я жду тебя в этом ресторане.

Лекок не зря утверждал, что в ресторане «Гавр» превосходная кухня. Беда в другом – папаша Планта не в состоянии был ее оценить. Тревога снедала его еще сильнее, чем утром, и он не в силах был проглотить ни куска. Если бы он знал хоть что-нибудь о том, как намерен действовать его спутник! Но сыщик по-прежнему был непроницаем и довольствовался тем, что на все расспросы отвечал:

– Доверьтесь мне и позвольте делать то, что я считаю нужным.

Разумеется, г-н Планта искренне ему доверял, но чем больше он размышлял, тем более опасной, трудной и почти безумной представлялась ему попытка избавить Тремореля от суда. В мозгу судьи теснились самые мучительные сомнения. Речь шла, в сущности, о его жизни, ведь он поклялся, что не переживет потери Лоранс, которой придется, быть может, рассказывать во всеуслышание перед судом о своем падении и о любви к Эктору.