Читать книгу "Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро"

Луз слегка отодвинулась от Салли и посмотрела ему в лицо. Он встретил ее взгляд спокойно. Его голубые глаза вселяли в нее уверенность и тоже подпитывали силой. Он опять привлек ее к своей груди. И снова она прильнула к нему всем телом.

– Моя мама жива, – повторила она, уже более осмысленно. Наверное, то, что она решилась произнести это вслух, помогло ей осознать правду.

– Да, это так, – подтвердил он.

– Но, Салли, где она была столько лет?

– Думаю, лучше, если ты сама расспросишь ее об этом.

Луз отрицательно качнула головой, чувствуя, что ее охватывает паника. Она страшилась новой встречи с этой незнакомой ей женщиной. И мелькнувшую было радость смыло темной волной смятения.

– Я не хочу с ней разговаривать! Я не готова! Я не знаю, что ей сказать…

Салли ласково погладил ее по плечам.

– Ясное дело, не знаешь. Но мне кажется, Луз, что твоя мать страшится вашего разговора еще больше, чем ты. Подумай сама. Сколько раз ты мне говорила, как ты тоскуешь, как тебе не хватает матери. И как тебе хотелось бы знать о ней больше. И вот… Что же теперь мешает тебе?

– Но тогда я была уверена, что мамы нет в живых.

– А она, к счастью, у тебя есть. Твоя мать жива! Разве ты могла мечтать о таком? Она стоит вон в той комнате и ждет тебя.

Луз повернула голову и взглянула на заброшенный, похожий на пустырь дворик. Все так близко – но так пока непреодолимо.

– Я пойду с тобой, – предложил Салли. – Хочешь? Я не брошу тебя одну.

Луз колебалась. Она чувствовала, как в душе ее зреет чувство протеста. Ей вдруг захотелось развернуться и убежать. Разве не так обошлась когда-то ее мать с ней, пятилетней, ни о чем не подозревающей?

– Поговори с ней, – продолжал настаивать Салли. – Несколько слов, и все.

– Несколько, – с неохотой уступила Луз. – Из приличия. Да и Серену надо забрать. – Она не была уверена, что чувствует только то, что следует из ее слов, но погружаться глубже в свои чувства она сейчас не хотела, точнее, не имела на это сил, их столько ушло у нее на все события последних недель и дней.

– В любой момент повернешься и уйдешь. Дай мне лишь знак, и мы уйдем вместе.

Салли разжал объятия, потом снова обнял ее за плечи и слегка подтолкнул вперед.

– Готова?

Луз молча кивнула и выпрямилась, пригладила волосы. Салли придержал ее за талию, и они вместе пошли к дому. Они шли, так тесно прижавшись друг к другу, что их бедра соприкасались. Возле парадной двери Луз вдруг спросила:

– Это ты сообщил им о смерти бабушки?

– Да, я.

Как только Луз вошла в комнату, все замолчали. Присутствие рядом Салли придавало ей сил, хотя он успел убрать руку с ее талии, отпустив, так сказать, в свободное плавание. Мария сидела в большом красном кресле, поглаживая Серену, а та устроилась на ее животе и сладко дремала в любимой позе – положив морду на лапы. При виде Луз она не спрыгнула на пол и не побежала к ней, а лишь открыла глаза и стала внимательно следить за происходящим.

Высокий мужчина, имени которого Луз пока не знала, стоял рядом с той женщиной… ее матерью. Луз взглянула на нее, пытаясь вызвать в памяти какие-то обрывки воспоминаний.

Но детские воспоминания стерлись из памяти безвозвратно. На фотографиях Марипоса представала в образе молодой красавицы, полной жизни и энергии. У нее такие же высокие скулы, как у бабушки, отметила про себя Луз, и как у нее самой. Но черты лица Марипосы много мягче и изящнее, чем у бабушки. Явно сказалась европейская кровь ее отца, Гектора. Собственно, подумала Луз, только по фотографиям она и помнила свою мать. Никаких других воспоминаний у нее не было. Вообще ничего. Как же это страшно… И вместе с тем грустно, печально. Глаза Луз увлажнились.

От ее взгляда не укрылась болезненная хрупкость матери. Кажется, тронь ее – и она рассыплется. Трудно сказать, что произошло с ней за все эти годы, но одно было совершенно ясно: ее мать сильно надломлена чем-то – и физически, и духовно.

«Но разве на мою долю не выпало никаких страданий», – вдруг снова разозлилась Луз и дерзко вскинула подбородок. Совсем незаслуженных…

– Так где же ты была все это время? – настороженно спросила она у женщины, своей матери.

Марипоса резко выпрямилась, словно от удара плеткой. Начало разговору было положено. Она нервно сплела пальцы и сжала их до хруста.

– Долго рассказывать. И тяжело, – заговорила она медленно, с трудом подбирая слова. Голос у нее, на удивление, был приятный. – Своим прошлым гордиться я не могу.

– Я больше не маленькая, – ожесточенно отрезала Луз. – Маленькую девочку ты бросила. Сейчас я уже выросла, так что могу переварить любую жизненную передрягу.

Марипоса коснулась ладонью горла, словно хотела удержать там слова – не то колкие, не то оправдательные.

– Луз, – поспешила вмешаться Мария, но высокий мужчина жестом остановил ее.

– Да, ты права, – тихо ответила Марипоса дочери. – Вот только не знаю, смогу ли я осилить этот рассказ. Но я попытаюсь. – Она замолчала, будто набираясь решимости, вскинула голову и посмотрела Луз прямо в глаза: – Я тебя бросила, потому что была наркоманкой.

Луз как током ударило. Она сжалась. Мгновенно в ее сознании возникли картинки, которые всегда так пугали ее. Страшные картинки про наркоманов. Она всегда боялась на них смотреть.

– Я вернулась к нормальной жизни пять лет тому назад. Три года тюрьмы, а потом еще два года, уже на свободе, я проходила курс реабилитации.

– Три года тюрьмы?

– Да.

Луз онемела. Ее мать, та женщина, которая в ее воображении была идеалом, образцом совершенства, та женщина, которая, по рассказам бабушки, была безупречной молодой мамой (да мало ли чего еще понарассказала ей Эсперанса о своей дочери!), так вот, эта женщина, оказывается, – обычная наркоманка в прошлом плюс еще и бывшая арестантка.

– Луз. – Марипоса приблизилась к ней.

Луз инстинктивно отступила назад. В висках стучало, она не находила слов, чтобы что-то ответить.

– Не хочешь прогуляться со мной?

– Н-не уверена, – запинаясь, сипло пробормотала она.

– Нам нужно побыть какое-то время вдвоем, наедине, – продолжила Марипоса ровным голосом, без интонации. – Пожалуйста, я прошу тебя.

– Ну… пошли…

Марипоса протянула ей руку, но Луз сделала вид, что не заметила. Так они, отстраненно. вышли из комнаты и спустились по ступенькам крыльца.

Луз вышла на улицу первой, и они медленно пошли по дорожке. Осень успела раскрасить яркими красками ветви старых дубов, которыми была обсажена проезжая часть улицы. Садовая дорожка была неширокой, но два человека могли идти рядом, не касаясь друг друга.