Читать книгу "Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг"

Брат Азиты считает, что она тоже слишком уж верит в политический процесс, так же как некогда верил ее отец. Кабульская элита всегда союзничала с любыми иностранцами, приходившими в город, и в конечном счете расплачиваться за это приходится афганцам, которые остаются после ухода очередных иностранцев. Те, кто сможет, уедут из страны, и их снова сменят люди с более консервативными ценностями. Азиту тоже ждут последствия: угрозы в ее адрес лишь усилятся, когда уйдут иностранцы. Вероятнее всего, она так и не попытается расстаться с мужем, ее брат в этом уверен. Она не поступит так ни со своими родителями, ни со своими детьми.

Но, говорит он, «у каждого человека есть свой предел».

Одна из самых видных семей города выдает замуж очередную дочь. Выкупом за Азиту были 1000 долларов и немного земли. За сестру, которая младше ее на три года, была установлена цена в 4000. Теперь благодаря статусу Азиты акции семьи поднялись, и следующая дочь выставляется едва ли не за самую высокую цену на рынке невест Бадгиса. Запрашиваемая цена за третью сестру Азиты, Аниту, составила 14 000 долларов – и удовлетворила покупателя.

Приготовления в доме родителей Азиты идут уже несколько месяцев, и машины то и дело курсируют между Гератом и Калайи Нау. Целая комната в доме отведена под приданое невесты: новенькие кастрюли, сковороды и пластиковые контейнеры прячутся под большим одеялом. Из Герата привезены украшения для дома, и пастельных оттенков гирлянды и бумажные салфетки хранятся в большой коробке. В саду стоят пять больших товарных контейнеров из Пакистана, уже лишенные своего содержимого. В приготовлениях к свадьбе ни на чем не экономят, и будущий муж платит за все. Отец Азиты также внес несколько даров: двуспальную кровать, стиральную и посудомоечную машины, электрический обогреватель и газ для готовки.

Аниту в ее 26 лет не назовешь юной невестой, зато у нее есть образование и она работает учительницей. Она живет с родителями в одном из лучших домов Калайи Нау на улице, напоминающей аллею, где высокие железные, украшенные орнаментом ворота открываются в сад, в котором цветут ухоженные красные и белые розы. Маленький домик попроще стоит справа, рядом с большим главным домом с белеными стенами и статными колоннами при входе. Высокие пальмы полностью прикрывают дом от солнца. Его главное роскошество – внутренняя ванная комната, как говорят, предмет зависти соседей. Такой нет даже в особняке губернатора. Туалет, правда, все равно снаружи, зато в доме есть проточная вода – в бело-желтом фарфоровом умывальнике. Толстые, от стены до стены, ковры в нежных пастельных тонах поглощают любые звуки, а тяжелые парчовые портьеры, кажется, не пускают пустыню в дом, и поэтому внутренним воздухом легче дышится. Азита упоминала – не без горечи, – что родители получают неплохой доход от своей прежней квартиры в кабульском районе Макроян. Кроме того, ее мать руководит детским садом.

Хозяйка дома – мать Азиты, Сиддика.

Она широкими шагами идет нам навстречу у входа. На ней ярко-белый платок, длинный коричневый хлопковый жакет и юбка. Вся семья занята приготовлениями к свадьбе, говорит она нам. Просто очень занята. Но они смогут уделить нам минутку, коль скоро мы приехали так издалека. Мать Азиты поражает своей внешностью – острым носом и высокими скулами. Несколько седых прядей вплелись в ее волосы – темные, того же цвета, что и густые брови. Когда мы садимся пить чай с кардамоном и импортными шоколадными конфетами в сверкающих обертках, Сиддика замечает, что для нее, конечно, большая честь – но и некоторая неожиданность, – что кому-то пришло в голову проделать такой долгий путь, чтобы поговорить о ее старшей дочери.

Есть ли у нас какие-нибудь шансы познакомиться и с отцом Азиты, интересуюсь я.

Она отрицательно качает головой. Он человек себе на уме и не всегда бывает в настроении принимать гостей.

Сколько времени мы пробудем в Бадгисе, в свою очередь, спрашивает она. Придерживаясь кодекса вежливости, Сетарех объясняет, что мы никуда не торопимся и останемся здесь столько, сколько понадобится. Столь же учтиво Сиддика в ответ уверяет нас, что она готова привечать нас каждый день – но без всякой гарантии, что мы встретимся с самим патриархом.

К нам присоединяется ее дочь Анита. Она молода и несколько стеснительна, но гордится тем, что оказалась в центре внимания родителей как будущая невеста. Ее густые брови, сросшиеся на переносице, вскоре, перед свадьбой, будут выщипаны в ниточку. Анита помолвлена уже полгода. Пока у нее еще не было ни одного непосредственного разговора с будущим мужем, ни минуты она не провела с ним наедине.

– Афганки вступают в брак вслепую, – шутит она.

Мать не смеется этой шутке.

– Он человек образованный, из хорошей семьи, совсем как ты, – говорит она, обращаясь к дочери. – У него приятный характер, и все им довольны. Так что, думаю, мы проделали за тебя хорошую работу.

Анита опускает глаза. Это правда.

– Никто меня не принуждал. И я отказывала другим.

Сиддика поворачивается ко мне:

– Сватов приезжало множество, бывало, и по нескольку на одной неделе, из разных провинций. Мы здесь – семья известная, и о наших дочерях все знают. Все остальные девочки плакали, когда мы объявляли им, что они помолвлены. А Анита ничего не сказала, когда мы спросили, согласится ли она принять этого жениха.

Когда девушку спрашивают о будущем муже, молчание означает согласие. Было бы невежливо со стороны дочери непосредственно обращаться к родителям с какими-либо возражениями.

– Что заставило вас согласиться? – спрашиваю я Аниту.

– Мы оба учительствовали в образовательном центре. Там и познакомились. Я знаю, что его семья занимает высокое положение.

– Так вы на самом деле разговаривали друг с другом? – мы с Сетарех переглядываемся. Это уже интересно!

– Только здоровались. Но он кажется мне хорошим человеком.

Он, кстати, никогда не говорил ей, что собирается сделать предложение. Это сделало бы его человеком бесчестным, который «играет с девушками». Такие вопросы обсуждаются только с родителями. Он таджик, так что считается, что Анита «улучшает породу» своей смешанной родословной – в противоположность Азите, которую отдали замуж в одно из малочисленных меньшинств Афганистана.

– Вы чувствуете себя счастливой?

Смущенная улыбка.

– Да.

– Как вы думаете, он позволит вам продолжать работать?

Анита смотрит на свои руки.

– Не знаю. Это будет решение моего мужа, и я буду его уважать.

Сиддика обмахивается куском пластика, слушая слова Аниты. И вмешивается в разговор:

– Они – хорошая пара.

Сама она замужем уже 37 лет.

– Скажите мне, – обращаюсь я к Сиддике, – в чем секрет такой долгой семейной жизни?

Она смотрит на меня так, словно я с луны свалилась.

– Здесь очень трудно развестись, – говорит она, воздевая руки в жесте, который так и говорит: «А вы что себе вообразили?»