Читать книгу "Змеи и лестницы - Виктория Платова"

ДР, видимо, означало день рождения. Который праздновался с таким размахом, что требовал присутствия официантов со стороны.

По телефону Мараховский был весьма любезен, быстро взял в толк, что от него требуется и четко ответил на вопросы:

– да, у него есть фирма по обслуживанию мероприятий, как общественных, так и частных; фирма небольшая, но с устойчивой репутацией и востребована на рынке.

– да, он частенько нанимает официантов, это обычная практика. Предпочтения отдается профессионалам и хорошо зарекомендовавшим себя любителя жанра. Поскольку работа – не постоянная, и люди то и дело меняются (одни приходят – другие уходят), то имеет смысл проявлять гибкость. И правильный подход к кадрам. Люди, которые уже работали с фирмой и хорошо себя зарекомендовали, всегда могут надеяться на небольшую прибавку к базовой ставке. А с нерасторопными, неисполнительными и чересчур любопытными, он, Гарри Мараховский, расстается без всякого сожаления. Репутация дороже!

– да, он, Гарри Мараховский сам нанимает официантов. Всегда или почти всегда.

– И – да-да, он имеет с теми, кого нанимает (пусть и на одно мероприятие) непродолжительную беседу. Для составления психологического портрета. Таковы правила, которых он, Гарри Мараховский, придерживается уже много лет.

– Знаком ли он с Мариной Даниловой? Возможно. Если она утверждает, что виделась с Гарри Мараховским, значит, так и было. Что? Девушка, похожая на Шэрон Стоун, актрису? Да пусть бы и Лолита Торрес – на работу официантами это никак не влияет.

– Знаком ли он с Денисом Рупасовым? Возможно. Фамилии ничего не говорят Гарри Мараховскому, но визуально он легко бы узнал тех, кого нанимал на работу. Он с удовольствием поможет следствию, если такая помощь потребуется.

– Мероприятия в Сестрорецке в середине марта? Конечно, он помнит это торжество. День рождения жены крупного бизнесмена по фамилии Бартош. В тот день ей исполнилось тридцать пять, и праздник отмечался с размахом, с фейерверками и участием популярной певицы Алены Апиной. Популярной в прошлом, да-да. Но она отработала целую программу на прекрасном уровне, прекрасном. Она – любимая певица бизнесмена, вот и решил порадовать – прежде всего себя. Да, он, Гарри Мараховский, лично знаком с Арсеном Бартошем и его супругой Никой, красавицей и умницей. И сам Арсен Давидович – прекрасный, щедрый человек! Конечно, эти слова Гарри подтвердит, где угодно.

В финале разговора велеречивый и паточный Гарри подпустил парочку комплиментов доблестным правоохранителям, но патока пролилась мимо Вересневских ушей. Сам того не желая, скорее – подсознательно, чем осознанно, Вересень принял версию Миши; и теперь оставалось воткнуть в нее внезапно всплывшего в телефонной трубке Бартоша с фейерверком и Аленой Апиной. Но вопрос – как это сделать, пока оставался открытым.

Но самое главное потрясение ждало их в гостинице «Викинг», куда Вересень с Мишей заглянули, чтобы показать портье Кириллу и бармену Олегу Батову фотографию Марины Даниловой. Ни один, ни другой никогда не видели этой девушки, зато уверенно опознали в молодом человеке с другого снимка (его Вересень вынул в самый последний момент) своего недавнего постояльца – Вернера Лоденбаха.

…Выйдя из отеля, Вересень немедленно позвонил Литовченко и, стараясь не сбиваться и быть последовательным, пересказал капитану все, что они с полицейским комиссаром Нойманн узнали за сегодняшнее утро.

– Лихо, – процедил и.о. начальника убойного отдела. – Выходит, Миша была права? И несчастного парня крупно подставили?

– Выходит, так.

– И труп, который мы выловили из воды, – рупасовский?

– Скорее всего.

– Задница. Полная, – конечно же, капитан, презрев обещание, когда-то данное дурацкому парню, выразился намного крепче. Но Вересень услышал то, что услышал: сработали лингвистические фильтры.

– Согласен, Витя.

– Мы теперь этого чертового Лоденбаха вовек не найдем. Он за месяц мог куда угодно умотать. Под каким угодно именем.

– В Тимбукту.

– Да хоть бы и туда.

– Ты где сейчас?

– Под Канельярве, в окрестностях дачи господина Бартоша. Здесь затишье, ни одной живой души, но бассейн имеется. Думаю, надо отправлять туда следственную группу, пока суть да дело. И пока хозяин на Средиземноморье прохлаждается. Он когда туда отправился?

– По моим сведениям, в начале августа.

– А в июле в городе был?

– Надо полагать.

– Я тут собирался к его жене заглянуть. Не хотите присоединиться?

– Стоит ли? Еще Бартошу настучит… Вспугнет раньше времени.

Литовченко засопел.

– Вот не психолог ты, Вересень. Не знаток женской души.

– Это еще почему?

– А потому, что если бы у них все было гладко, не ездили бы они в Дению поотдельности. А вместе бы проводили отпуск.

Вересень вдруг вспомнил фейерверк и Алену Апину, и хотел было сказать об этом капитану. Но, подумав, что Литовченко, учитывая дон-жуанский опыт, разбирается в женской психологии намного лучше него, промолчал.

– Короче, как хотите, а я уже договорился.

– С кем?

– С его женой. Никой. Была чрезвычайно любезна, ждет меня через час. Так что подгребайте. Мише привет.

– Ладно, подъедем.

…Часть пути они проехали молча. Поначалу Вересень еще пытался обсудить вновь открывшиеся обстоятельства и выработать дальнейший план действий, но Миша уходила от разговора. Но когда они покинули Питер и вплотную приблизились к Ольгино, Вересень перестал думать о Мише и ее молчании. Его посетило светлое чувство ностальгии.

– Здесь раньше жил Мандарин. До того, как переселиться ко мне. Устраивал концерты на всю округу…

При упоминании о дурацком парне комиссар оживилась. Наконец-то!

– У вас замечательный кот. Он очень мне помог.

– Он это умеет, да.

– А что значит – устраивать концерты?

– Ну… – Вересень смутился. – Орать белугой… В смысле – просто сильно кричать, когда чем-то недоволен. Или чего-то очень сильно не хочешь. Или, наоборот, хочешь. Или просто так, потому что настроение. Хорошее или плохое.

– Завидное качество, – Миша грустно улыбнулась. – Жаль, что люди этого не делают. Им было бы легче, да.

– Почему? Никогда не поздно начать.

– Вы думаете?

– Да. Хотите поорать?

– Не думаю, что это уместно.

– А по-моему – вполне, – сказал Вересень, и первым крикнул. – Эй!

– Эй! – эхом отозвалась Миша.

– Эй!

– Эй!

– Ага!

– Ага!

Так они перекликались целую минуту, улыбаясь друг другу. А потом Вересень врубил на полную мощь магнитолу, и в салон ворвалась старая песня Джерри Холливелл «Its Raining Man». Они подпевали ей, громко выкрикивая «Аллилуйя».