Читать книгу "Гавань Семи Ветров - Дмитрий Воронин"

Рабы мерли как мухи. Ежедневно троих-четверых, а то и больше, отвозили все в тот же отвал. Буквально через час их тела скрывались под слоем камней, которые непрерывно сыпались сверху. Люди умирали от полного изнеможения, от скудной еды, от побоев. С десяток раз он видел и заболевших — в обоих случаях в бараке появлялась Сикста, осматривала больных и выносила вердикт — либо излечивала их магией, либо недвусмысленно делала жест в сторону отвала. Последнее — чаще.

Ошейник превращал разумного человека в своего рода зомби. Все, что говорилось Соратниками — да и вообще кем угодно, — воспринималось как догма, более того, как руководство к неукоснительному исполнению. Очень скоро Жарову удалось слышать мысли тела, мысли, которые не являлись его собственными. В этом простом потоке коротких образов фигурировало только одно — надо работать. Работать как можно лучше. Более всего пугало то, что это стремление вызывалось не страхом перед болью, не желанием получить еду… а убеждением, что так надо. Надо — и точка. Любые побои и наказания воспринимались исключительно как благо, как стремление «добрых Соратников» вразумить и направить на путь истинный заблудшие души.

Почему на него ошейник действовал иначе? Почему его разум разделился надвое? Жаров не слишком задумывался над этим. Причин могло быть много — и не раз упоминаемая Таяной его, Дениса, повышенная сопротивляемость магии, и его происхождение из другого, немагического мира… да мало ли что еще. Причины не важны, важен сам факт — так или иначе, но у него есть шанс. И он был намерен воспользоваться этим шансом любой ценой.

Первое по-настоящему серьезное достижение было сделано спустя неделю или около того. Ему удалось перехватить контроль над пальцами правой руки. Всего лишь на мгновение — но его оказалось достаточно, чтобы разжать пальцы. Тяжело нагруженная тачка вырвалась из рук, ударила по ноге, тут же пришло от ближайшего Соратника весьма болезненное напоминание о том, что он на месте и бдит, но на это Жаров уже не обратил внимание. Его переполняла радость от содеянного — он сумел. Пусть и на секунду, но сумел перебороть колдовскую мощь ошейника. И теперь дело было лишь за тренировками. Спустя некоторое время он понял и другое — не только физический контроль над телом время от времени, пусть и в самой незначительной степени, удается перехватить. С ростом его умения подчинять себе организм начало проявляться и другое — теперь раб иногда слышал его мысли. Нет, даже не мысли — их отголоски, которые трансформировались для раба в звучащие в голове крики. Это было опасно — он пару раз даже пытался обратиться к Соратнику с просьбой помочь. Скорее всего Соратник отправил бы подозрительного раба в отвал, это было наиболее логичным. С огромным трудом Жарову пришлось научиться контролировать свои собственные мысли… хотя при любой попытке захвата контроля над телом они прорывались, пугая раба.

Прошло еще много времени, прежде чем Денис окончательно решил, что готов сделать попытку. Ждать дальше было опасным — у его альтер эго расшатывалась психика, голоса, несмотря на все старания Жарова, звучали в простом, как доска, разуме раба все чаще и чаще. Пару раз Денис даже всерьез подозревал, что тот, думая о своем неумении хорошо служить славе Арианис, просто бросится в отвал сам. Или все-таки обратится за помощью к Соратнику, что, по суги, одно и то же. Попытка должна была стать единственной — если ничего не получится, то скорее всего последствия неудачи будут фатальными.

Он выбрал время часа через три после того, как рабов отпустили спать. Это был самый подходящий момент — разум раба, измотанный тяжелой работой, был расслаблен и теоретически в этот момент был наиболее подвержен внушению. И все же Денис чуть было не проиграл — постепенно внушая разуму альтер эго желание осмотреть получше ожерелье, он чуть перестарался, и в голове раба появились опасные стремления избавиться от навязчивого голоса. И только отчаянным усилием воли Денису удалось запереть крик в глотке своего тела — а затем, перехватив контроль над руками, отчаянным рывком, раздирая кожу, порвать проклятый ошейник.

Разумеется, никакого оружия здесь не было. И ничего такого, что могло бы сойти за оружие. Не было даже какой-нибудь доски, которую можно было бы использовать в качестве дубины. Радовал только тот факт, что и Соратники обходились без мечей. Может быть, не хотели таскать на горбу лишнюю тяжесть? Тогда на кой черт они по жаре поголовно ходят в доспехах? Если бы эти уроды не носили лат… уж сделать банальную удавку он нашел бы из чего.

Жаров замер… Удавка? А что — эта цепочка вполне подойдет. Вопрос только в том, действует ли магия ожерелья сквозь металл? Он понимал, что все это порядком шатко и необоснованно — но, в конце концов, ничего лучшего у него под рукой не было.

На цыпочках подобравшись к двери, Жаров прижался к стене так, чтобы вошедший заметил его не сразу. Затем снял с ноги башмак и метнул его в дальнюю стену. Раздался довольно громкий стук. Спустя мгновение за дверью послышалось позвякивание металла. Жаров напрягся в ожидании — если он неправ в своих предположениях, если доспехи — достаточная защита, если… что ж, тогда останется одно — в дверь и бежать со всех ног. В конце концов, не могут же эти чертовы латники бегать быстрее полуголого человека?

Створка распахнулась, и на пороге показалась фигура в доспехах. Денис опасался, что Соратник просто окинет помещение взглядом и снова выйдет — но, видимо, удача была на его стороне. Латник осмотрел помещение (знать бы, как ему это удалось, Денис так и не понял, есть ли в этих шлемах прорезь для глаз, во всяком случае, снаружи ее не было видно), затем «увидел» одиноко валяющийся на полу башмак. И сделал два шага вперед.

Словно кошка, Жаров бросился ему на спину. Понимая, что в запасе не более пары секунд, он обвил ожерелье вокруг шеи латника и сомкнул разорванные концы цепочки. И тут же мелькнула паническая мысль — ожерелье порвано, может, будучи поврежденным, оно потеряло и свою силу?

Соратник, попытавшийся резко нагнуться, чтобы сбросить прыгнувшего на него человека, вдруг замер. Спустя мгновение колени его подогнулись, и он тяжело рухнул в пыль. Жаров с уважением посмотрел на тонкую серебристую цепочку — да, сильна штука. Латы не сразу и мечом пробьешь, а тут — одно мгновение, и победа в наших руках.

Фигура на полу зашевелилась, перчатки потянулись к горлу.

— Не трогай цепь, — тихо приказал Денис, мысленно уже готовясь бежать.

Руки латника тут же отдернулись, словно ожегшись.

— Встань.

Фигура поднялась, медленно, словно нехотя. Повернулась лицом к Жарову.

— Я твой господин. — Денис старался говорить медленно, размеренно, так, как всегда говорили Соратники. — Ты рад, что служишь мне. Ты должен выполнить мой приказ. Повтори.

— Вы господин. Я рад служить вам. Я выполню любой ваш приказ, господин.

«Пожалуй, по росту он подходит», — подумал Денис, оглядывая массивную фигуру. Доспехи Соратника были бы лучшей маскировкой — тем более что там, за стенами барака, ясный день, и охрана наверняка увидит шарахающегося без дела невольника. Так что…