Читать книгу "Король-Воитель - Крис Банч"

Кто знает, как могли пойти дела? Возможно, я осталась бы в Курраме, стала бы умелой волшебницей и служила бы своим братьям и сестрам, наверно, стала бы руководительницей ячейки, потому что всегда была способна видеть и понимать немного яснее и быстрее, чем большинство людей.

Да кто знает? Но Ярканд заболел, и ни один врач, ни одна ведьма и ни один колдун не могли ему помочь. Я была в отчаянии, пробовала творить собственные заклинания, бегала к своим учителям магии и умоляла их сделать хоть что-нибудь. Но ничего не помогло, и Ярканд умер.

На этот раз я не осталась спокойной и холодной, а принялась бунтовать против всего и в первую очередь против богов, забравших человека, которого я так любила. Я хотела получить желтый шелковый шнур, но не для того, чтобы убивать людей, поскольку они не имели никакого отношения к смерти Ярканда, — я мечтала о том, чтобы убить богов, но, конечно, сама сознавала, насколько это абсурдно. Это в конечном счете и погасило мой гнев или, по крайней мере, обуздало его. Но оставаться в лицее я не могла, несмотря даже на то, что вдова Ярканда хотела меня там оставить.

Товиети переселили меня в семью странствующих торговцев, живших на маленькой речной барке. Они плавали вверх и вниз по Латане, торгуя главным образом предметами первой необходимости, причаливая возле любой фермы, стоило увидеть на берегу небольшой флажок из тех, которые мы раздавали покупателям. Еще мы доставляли посылки нашим братьям и сестрам, никогда не спрашивая, что в них было, а также перевозили тайных пассажиров, Серых, которые спасались от стражников.

Старик, его жена и их сын. Он был примерно одних лет с тобой, но в детстве упал с высокого причала на палубу и повредил голову. Даже достигнув возраста взрослого мужчины, он все равно умственно оставался мальчиком лет десяти. Его все любили и опекали. Вот такой оказалась моя новая семья. Именно там я получила реальные знания, знания о том, что люди делают и говорят на самом деле, а не то, как их поступки истолковывают книги. Используя свои тетрадки, я практиковалась в магии и вскоре обнаружила, что в моих жилах течет самая настоящая кровь Амбойна, поскольку в этом деле я продвигалась гораздо быстрее, чем это было доступно любой другой девушке моих лет.

В Майсире бушевала война, а мы молились о погибели императора, веря в то, что в случае его падения нам представится шанс создать наш прекрасный новый мир.

Она вперила неподвижный взгляд в огонь.

— Конечно же, этого не случилось. Я не могу точно сказать почему. Возможно, Нумантия потеряла слишком много хороших людей, среди которых было немало Товиети. А может быть, когда майсирцы разорили Юрей, а затем захватили Никею, наша секта что-то утратила, вероятно часть своей гордости и уверенности. Я не знаю.

При виде солдат, все равно — майсирских или нумантийских, мы поспешно скрывались где-нибудь в заводи или протоке. А потом наступил мир, и наша жизнь должна была вновь наладиться, если бы, конечно, миротворцы оставили нас в покое.

А когда мне исполнилось пятнадцать лет, у меня случился тот самый роман, о котором я уже тебе говорила. Ему было двадцать два года.

— Ого! — воскликнул я.

— Именно так, — согласилась Симея. — Хуже того, он принадлежал к богатому семейству, пользовавшемуся уважением правителей области, в которой мы в то время торговали. Но я ничего этого не знала и не хотела знать, а была уверена в том, что это моя первая и единственная любовь, любовь на всю жизнь, и что мы всегда будем вместе, что этот молодой богач каким-то образом сумеет найти свое счастье в девчонке со старой баржи — а это было все, что он знал обо мне, — и что Товиети поймут нас и пойдут нам навстречу, а может быть, он присоединится к нам. О, моя голова была полна девичьих грез.

И только потом я узнала, каким он был на самом деле. Пожалуй, только теперь я окончательно поняла, что он был всего лишь избалованным сопляком, у которого язык подвешен достаточно хорошо для того, чтобы говорить мне то, что я хотела слышать, а за это иметь меня столько раз, сколько захочется. Хотя вряд ли он был хуже большинства тех не желающих взрослеть мальчишек, которых мне постоянно приходилось встречать.

Голос Симеи задрожал от гнева. Она умолкла, несколько раз глубоко вздохнула и усмехнулась:

— Тебе не кажется, что я говорю как женщина преклонных лет, имеющая большой опыт по этой части?

Но, так или иначе, он выбрал просто-таки омерзительный способ для того, чтобы завершить наши отношения. Я решила, что он настоящее чудовище, и снова сбежала, не в силах перенести удара. Но на сей раз я знала, куда идти. Я отправилась к ведьме, действительно очень сильной колдунье, расставшейся с мирской суетой ради спокойной жизни в болотах Дельты. Мы часто покупали в городах различные предметы, необходимые для ее ремесла, а она за это ворожила нам. Она была Товиети, но ушла из ордена уже лет за десять до того, как я с нею познакомилась. Я училась у нее около года, многое узнала и начала помогать жившим поблизости беднякам, составляя для них целебные микстуры. Довольно часто они обращались ко мне за советами, и я давала их, если дело касалось чего-нибудь такого, что я хорошо понимала. Таких людей, как я, не являющихся руководителями ячеек и не занимающих никакого официального положения, но все равно считающихся лидерами движения, у нас довольно много. Именно в то время я узнала, что мы решили не возрождать той иерархии, какая была у нас до закончившегося трагедией восстания, начавшегося еще тогда, когда нами управлял Тхак. После его разгрома оставшиеся в живых обвиняли предводителей в чрезмерной дерзости и высокомерии.

Но как бы там ни было, в прошлом году несколько таких почтенных Товиети разыскали меня и сказали, что я трачу время впустую, сидя в болоте, что я нужна ордену, что грядут важные события, что император, которого все считали мертвым, вернулся и пытается возвратить себе трон. У Товиети теперь появилась одна важнейшая цель: остановить его, а вернее, покончить с ним. Я выслушала их и повиновалась. Уехав вместе с ними, я стала помогать им как волшебница и как советница — в тех случаях, когда мне казалось, что что-то делается не так, неправильно понимается или не принимается во внимание. Я всегда помнила о своей молодости и учитывала то, что старшие не любят прислушиваться к словам людей моего возраста, и потому выбрала спокойную, мягкую, неназойливую манеру поведения — единственный способ, при помощи которого я могла рассчитывать на то, что с моими идеями будут считаться.

Полагаю, что это мне удалось, поскольку меня слушали и относились ко мне с определенным уважением. А порой, в особенно напряженных ситуациях, когда не оставалось времени для тонкостей, я командовала прямо-таки как армейский офицер.

Но люди все равно слушались меня и выполняли мои распоряжения. Иногда мне бывает интересно, почему я не стала наглой и бесцеремонной, не сосредоточилась на себе. Возможно, трагедия моего детства, когда я из замка высокородных вельмож попала прямиком в тюремную камеру, ребенком оказалась лицом к лицу с угрозой насилия и даже худшей участи, сохранила меня, помогла мне реально оценивать свои возможности.