Читать книгу "Мы упадем первым снегом - Айла Даде"

а когда во время фитнес-занятия в конце тренировки я слышу песни из восьмидесятых, в которых говорится о безусловной любви, о солидарности и о том, что все нужно делать вместе, моя злость на Нокса испаряется. Трудно поверить, что он так на меня влияет, но мне хочется лишь одного – вернуться в отель и обнять его, сказать ему, что я его понимаю и что я рядом. Сказать ему, что он может на меня рассчитывать, как и я на него.

Гвен хмурится, глядя, как я запихиваю в сумку свои вещи для тренировок и собираю одежду за рекордно короткое время:

– В твоем авокадо была спрятана скорость?

Я натягиваю джинсы-скинни, пока из штанины не высовывается нога:

– Даже не говори мне о препаратах.

Мой рукав попадает Гвен в лицо. Она уворачивается и трет глаз:

– Серьезно, что ты принимаешь? Оно помогает тебе прыгать тройной лутц? А то я ведь потом проникну в зал и заберу все до единого авокадо. Представь меня в фиолетовом костюме черепашки-ниндзя Донателло. Хотя нет, лучше в костюме Микеланджело, потому что он тусовщик, вот только оранжевый цвет мне совершенно не идет. Так вот, фиолетовая бандана, мешок авокадо, с которым я крадусь по «АйСкейт», и…

– Извини, мне пора. Из тебя получится прекрасный Донателло. До завтра!

Я бегу по коридорам, проходя по залу и молясь, чтобы Нокс вообще заехал за мной после нашей ссоры, но, когда я выхожу на улицу и холодный воздух бьет мне в лицо, я сразу вижу его. Он не ждет в «Рейндж Ровере», как обычно, а стоит прямо у подножия лестницы, руки в карманах куртки, и я тут же, тут же понимаю, что что-то не так. Его челюсть складывается в твердую, напряженную линию. Глаза мрачные и безрадостные. Ни следа непринужденной жизнерадостности, которую обычно излучает Нокс. Ни следа от моего Нокса.

Последние несколько ступеней я прохожу осторожно, очень медленно. Это неразумно, но у меня такое ощущение, что Нокс тут же взорвется, если я подойду к нему быстро.

– В чем дело? – спрашиваю я.

Он тяжело вздыхает. Передние мышцы на его шее напрягаются и отчетливо выступают. Он меня пугает.

– Что-то случилось?

– Угадай, Пейсли. Угадай, что случилось.

– Я не знаю, – меня охватывает паника. Пусть просто скажет, в чем дело. Мое сердце замирает, а затем начинает биться быстрее.

– Скажи уже.

– Хм, странно, – его лицо дергается. Он притворяется, что улыбается, а на самом деле это усмешка, которая ему совсем не идет и искажает его красивые черты. – Я был уверен, что ты отреагируешь самодовольнее.

– Черт возьми, что ты имеешь в виду, Нокс?

– Хорошая, наверно, была тренировка, да? Представляю, как у тебя мурашки бегали по всему телу в предвкушении того, как ты натравишь на меня антидопинговое агентство.

Кажется, я сейчас упаду:

– Что?

– Хватит прикидываться дурочкой. Ты именно этого и добивалась. Поздравляю тебя от всей души, Пейсли. У тебя получилось. Ну что, довольна?

– Ты правда думаешь, что я рассказала о тебе антидопинговому агентству? – ремень моей спортивной сумки соскальзывает с плеча, и она падает на пол. – Серьезно, Нокс? Серьезно?

– Ты единственная, кто об этом знает. Ты узнала об этом вчера, а сегодня, ой, какое совпадение, власти уже стоят у моей двери и требуют, чтобы я помочился в стаканчик, пока они пялятся на мой гребаный член.

На мгновение я теряю дар речи, не в силах ничего сказать в ответ. Я смотрю на него, пытаясь осознать, что он в самом деле считает, что ему нагадила я.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но это нелегко.

– Такие допинг-тесты – обычное дело, Нокс. Ты всемирно известная звезда хафпайпа, установил рекорд на X-Games, а теперь готовишься к Кубку мира. Неужели тебе не пришло в голову, что к тебе могут наведаться из USADA[3]?

Он фыркает:

– Они не приходят просто так.

– Еще как приходят! Нокс, Господи, ты серьезно? Это же должен знать каждый спортсмен!

Нокс отводит взгляд. Он смотрит на заснеженную вывеску на стене «АйСкейт», мыслями находясь где-то далеко отсюда. Я могла бы протянуть руку и коснуться его, потому что он стоит прямо передо мной, но это был бы не Нокс, потому что Нокса здесь нет. Сердце уходит в пятки. Я делаю шаг вперед и уже хочу взять его за руку, но он отстраняется и выставляет ладонь, чтобы удержать меня на расстоянии.

– Нокс, клянусь тебе, я была…

– Хватит. Просто перестань, ладно?

Он уходит. Звук захлопывающейся дверцы машины отдается в ушах. Я вздрагиваю. Я провожаю взглядом заднюю часть машины, выезжающей с парковки. Снег взмывает в воздух.

Я чувствую руку между лопаток. Это Гвен. Она тоже смотрит на машину, пока та не исчезает.

– Ты хотела узнать, для каких чрезвычайных ситуаций я берегла силы на вечеринке перед X-Games, помнишь? Это одна из них. Пойдем, я тебя подвезу, – она поднимает с земли мою сумку, смотрит на меня и берет за руку. – Биббиди-боббиди-бу.

Что, если ты улетишь?

Пейсли

С момента посещения Нокса сотрудниками USADA прошло четыре дня. Четыре дня, за которые Нокс не сказал мне ни слова. Я обслуживаю туристов, хожу на тренировки и продолжаю мучиться с тройным акселем. По утрам я встаю, чтобы приготовить завтрак для Нокса и Джека, а потом жду, когда откроется дверь, и по лестнице спустится Нокс в одежде для бега. В это время его волосы обычно взъерошены и торчат во все стороны. Мне это нравится. Выглядит дерзко. Мне каждый раз хочется провести по ним рукой, но он слишком быстро прячет их под серой кепкой с принтом Vans. Когда он открывает дверь и выходит, я бегу за ним. Мы бежим по одной тропе в Аспенском нагорье, петляя между елями, пока вокруг царит темнота. Я не слушаю никакой музыки, потому что для меня музыка – это звук наших шагов по снегу и наше неровное дыхание. Нокс знает, что я бегу позади него. Иногда, когда подъем в гору становится для меня слишком сложным, и я начинаю выдыхаться, он замедляет темп. Он делает вид, будто ему тоже нужно передохнуть, но я знаю, что это не так. Нокс может пробежать это расстояние без передышки. Но он замедляется, когда замедляюсь я, и, если бы наши отношения закончились, он бы этого не делал.

Гвен предложила мне поселиться у нее и работать в закусочной. Я отказалась. Я хочу бороться, пока мы можем проводить время рядом. Пока я могу бороться, я