Читать книгу "Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко"

Впрочем, учитывая обстоятельства, это представлялось вполне вероятным.

– Ну, теперь и о делах можно, – Кила рассеянно вытер пальцы подолом алой рубахи. – Повтори-ка, Дёма, с чем пришёл?

Кат положил недоеденный пирожок на скатерть.

– Обманки нужны, – сказал он. – Две штуки, заряженные. И палицу ещё неплохо бы. С настройкой мощности выстрела.

Кила опустил голову, так что шея собралась тройной складкой. Уши его, по-лисьи заострённые, торчали из-под длинных, с грязноватой сединой волос. Кату, сидевшему напротив, показалось, что Кила задремал – погрузился в недолгое оцепенение, которое заменяло ему обычный человеческий сон. За исключением таких вот коротких промежутков забытья, Кила никогда не спал. Это был его божественный дар, весьма полезный для того, кто обрёл власть над ночным Китежем – и держал эту власть безжалостной хваткой.

– Стало быть, обманки, – произнёс Кила. Ничего он не дремал, оказывается. – Палицу, стало быть.

Петер, чьё место было рядом с Катом, прислушался – совершенно, однако, впустую, поскольку не понимал ни слова. Лихие люди Китежа не говорили между собой по-божески; это считалось западло.

– Пришёл ты ко мне две седмицы назад, – неторопливо начал Кила. – Сказал: иду в поход, чтоб узнать, как остановить пустыню. Будигост, мол, послал. Я тебе кристаллов отсыпал, в стороне не остался. Кристаллы самые лучшие, высокой ёмкости. Потому как беда у нас общая, а ты мне – что сын родной. Было?

Вокруг вновь установилось молчание. Нехорошее, выжидательное.

– Было, – сказал Кат.

– Время тянется, – Кила дёрнул острым ухом, – Пустыня у самого города, люди бегут. Вот и ватаге моей приходится уходить. Попользовались, конечно, положением. Дома стоят брошенные, лавки без присмотра, то-сё… Но теперь-то надо сваливать. С собой много скарба не возьмёшь. Пойдём, стало быть, сирые и убогие, а пустыня за нами следом. Да… И тут ты ко мне являешься. Просишь обманки, две штуки. И палицу. С настройкой мощности выстрела.

Откуда-то сбоку послышался смех – негромкий и злой. Кату не нужно было поворачиваться, чтобы выяснить, кто смеялся, он и так узнал голос: Чолик, старый знакомый.

– Я ж не шуткую вовсе, – сказал Кила негромко. Чолик вмиг смолк – будто горло передавили.

Кат положил руки на стол.

– Я знаю, как победить пустыню, – сказал он. – Нашёл чертёж машины, которая её уничтожит. Человека, чтобы машину собрал, тоже нашёл. Осталось немного, неделя-другая – и Разрыв остановится. Слово даю.

Кила аккуратно разлил водку по стопкам – себе и Кату.

– Слово мне твоё без надобности, – рокотнул он. – Знаю, что стараешься. Краля-то твоя здесь. И никуда не денется. Не то что мы… Пей.

Кат проглотил водку, не почувствовав её крепости. Как воду.

– Но за неделю… – Кила замолк, опустил веки, и, взяв обеими руками пустую хрустальную тарелку, принялся ощупывать её – подробно, как слепой. Хрусталь пускал радужные блики, скатерть под локтями Килы ползла складками. – За неделю… За другую…

Петер тихо вздохнул. Сладкая каша с пенками в его миске так и осталась нетронутой. Люди кругом понемногу оживлялись: накладывали себе закуски, наливали, чокались. Перебрасывались словами – украдкой, негромко, чтобы не злить атамана.

Только Чолик ничего не ел и не пил. Показывал в усмешке плохие зубы, щурясь на Ката со своего места. Выжидал момент.

Тарелка под пальцами Килы звонко треснула и распалась пополам.

– В-вот чего может за неделю-другую! – Кила бросил через плечо хрустальные половинки и, покачнувшись, уставился на Ката мутными глазами.

За ним водилось такое: ещё минуту назад был трезвым, хоть и выпил порядочно, и вдруг – готово, пьян в дугу.

– Ты т-торопись… Торопись, понял? Т-тут всё… всё кончится. За неделю. Другую.

Он откинулся назад и мощно, с оттяжкой икнул.

Чолик, похоже, решил, что пора брать ситуацию в свои руки. Путаясь в ножках скамьи, он встал с места, подобрался к креслу Килы и, глядя на Ката через стол, сказал:

– За Дёмой должок, отче. Он мне дух выпить хотел. Мало до смерти не уходил.

«Не забыл, утырок, – подумал Кат. – Впрочем, и я бы не забыл».

Кила, не поворачивая головы, пихнул Чолика ладонью в лоб: вроде бы не сильно, играючи, но мелкому Чолику хватило, чтобы отлететь на сажень.

– Никшни, – пробасил Кила. – Н-небось сам напросился, балда…

За столом разноголосо засмеялись. Чолик, тёмный лицом, сел на место и уставился в тарелку.

Кила, жуя губами и поминутно икая, стал изучать Ката, словно видел впервые. «Только бы не спросил, зачем мне обманки и палица, – подумал Кат. – Враньё он распознает даже пьяным... В какую же я дичь ввязался. И, главное, было бы из-за кого, а то из-за сопляка этого недоделанного».

– А чего пацан-то молчит? – отдуваясь между приступами икоты, спросил Кила. – Немой, что ли?

– Не понимает по-нашему, – сказал Кат, отметив про себя, что Кила будто бы почувствовал направление его мыслей. Это, разумеется, был не божественный дар, а просто чутьё, выработанное за десятилетия работы с людьми, для которых убийства и грабёж стали ремесленным трудом.

– Не понимает? – Кила растянул рот в улыбке. – Н-ну ничего, ладно. Я сам эту жизнь иногда н-не понимаю. А-ха-ха!!

Он расхохотался, запрокинув голову, и вся ватага разом