Читать книгу "Ветер сулит бурю - Уолтер Мэккин"

Приятель виртуозно плюнул и стал с интересом наблюдать за тем, как смешанный с табаком плевок расплывается в грязной зеленой воде дока.

— Да, должно быть, час, а то и два, — ответил он.

— Наверно, наш знакомец, — сказал Микиль.

— Оснастка у него точно такая же, — заметил отец Туаки.

— Да он самый. Кому же еще быть-то? — сказал Туаки.

— Тогда, — сказал Мико, застегивая куртку, — пойдемте и поговорим с ними по душам.

Они пошли по пристани, мимо таможенных складов, и остановились около тральщика, и заглянули в него сверху. Палуба была пуста, только снизу из машинного отделения доносилось пение. Какая песня, даже и не разберешь. Мико окликнул:

— Эй! Эй, ты!

Немного спустя появилась какая-то рожа — красная, перемазанная сажей, потная. Ее обладатель был в майке, тоже грязной и потной. На шее у него была намотана тряпка, чтобы утирать пот. Руки были длинные, худые, жилистые. Рожа пробурчала что-то вроде:

— Ну, чего еще там? Чего вам тут занадобилось?

— Шкипер на борту? — спросил Мико.

— Это он-то? — спросил матрос. — Ишь, чего захотел! Не-е, нету его. Он уже как пить дать в пивнушке сидит, портер хлещет.

— В буфете, что ли? — спросил Мико.

— Эй, — сказал матрос, — откуда ты такой взялся? Верно угадал, в той, что на дороге.

— Спасибо, — сказал Мико, отходя.

— Эй, — заорал тот ему вслед, — ты б для меня парочку бутылок приберег! А, братец?

— Кое-что мы для тебя, братец, прибережем… Можешь не сомневаться, — ответил ему Туаки.

Матрос постоял еще на палубе, вытирая руки тряпкой и глядя вслед четырем решительным фигурам, шагавшим по пристани, пожал плечами, и спустился обратно вниз, и опять затянул свою песню с того места, где его прервали.

Глава 21

Мистер Мак Гинти наводил чистой тряпочкой лоск на свой и без того безупречно чистый прилавок.

Самой примечательной чертой характера мистера Мак Гинти была его чистоплотность. Он был довольно высокого роста, не слишком толстый, но в теле. Голова у него была лысая и розовая, а те волосы, что на ней еще сохранились, отливали серебром, как мелькающая в воде форель.

Мистер Мак Гинти привык к тому, что самые разнообразные люди посещают его пивную. Поскольку его заведение находилось рядом с портом, ему приходилось слышать наречия и говор многих стран. Слышал он французскую речь, и испанскую, и немецкую, и индийскую, и раза два китайскую, ну и, конечно, английскую. Итак, сейчас он продолжал протирать свою стойку, хотя в этом не было никакой нужды, и слушал, как говорят между собой пятеро англичан. Беседа была не слишком оживленной: уж очень деловито они накачивались портером, чтобы еще тратить время на разговоры. Тот, кто сидел к нему ближе всех, — шкипер (судя по тому, как обращались к нему остальные) — был очень крупный, мускулистый человек в резиновых сапогах, плотных брюках и мохнатой куртке верблюжьей шерсти, надетой поверх толстой фуфайки. Его шляпа валялась на стойке. Когда-то он был блондином, но уцелевшие на голове после короткой стрижки волосы говорили за то, что он начинает седеть. Плоский затылок переходил по прямой линии в здоровенную красную шею. У него был большой торчащий нос и выдающийся вперед подбородок, который, однако, носа затмить не мог. Годы, проведенные на море, окружили глаза множеством морщинок. Жесткий человек, к такому не подступись, сказал бы о нем мистер Мак Гинти. Жесткий, и решительный, и сравнительно честный.

Шкипер был действительно человек жесткий.

Сейчас он думал о том, как неудачно получилось, что его поймали за незаконной ловлей рыбы в ирландских водах. Не то чтобы это имело какое-то значение, да только пойдет теперь канитель. Думал он и о том, что совсем уж некстати им пришлось зайти сюда за припасами, а тут еще с Атлантического океана, как на грех, несет черт знает что. Но на душе у него было спокойно. «Кто может доказать, что они ловили рыбу в недозволенном месте?» К тому же он был уверен, что рыбаки, на которых они напоролись, наверно, попали в шторм и отсиживаются сейчас в какой-нибудь защищенной от ветра бухте, так что вряд ли они вернутся, а если даже и вернутся, так тоже не беда. «Доказательств-то нет!»

— Ну, будь здоров! — сказал он, обращаясь к своему помощнику, сидевшему рядом.

— Будь здоров! — отозвался тот, поднимая свой стакан.

Помощник был невысокий крепкий человек в кепке из твида, почти без шеи, с большим круглым лицом. Руки и ноги у него были короткие, кисти рук маленькие, так что вся его мощь, казалось, сконцентрировалась в туловище. Он был в толстой шерстяной фуфайке и в синем костюме, залоснившемся от времени и носки в любую погоду. Из-под складок жира маленькие глазенки выглядывали почти игриво.

Стойка была круглая, массивная, красного дерева, с толстым медным прутом внизу, на который можно было поставить ногу, с закругленными краями, под которыми шла резьба. В пивную вела двустворчатая дверь с матовым стеклом. В середине стекло оставалось прозрачным, и там было выведено название. По обе стороны двери было по большой витрине, на которых стояли бутылки с подкрашенной водой, удивительно нарядные издали и поставленные так, что сквозь бутылочное стекло можно было прочитать этикетки. Под каждой витриной стояло по столику с шестью деревянными стульями. Сейчас в пивной были только шкипер с помощником и еще трое из их команды. Матросы пили за столиком. Три матроса — двое светлых, один темный; высокий, маленький и средний, все давно не бритые.

— Пошли-ка лучше. Припасы нужно грузить, — сказал шкипер, допивая свой стакан, и, утерев рот, нахлобучил шляпу.

— Что за спешка? — спросил помощник. — Уж в такую-то дрянную погоду мы, надеюсь, выходить в море не станем?

Шкипер не мог решить. Он думал, что, может, они и выйдут. Они уже давно в плавании. Рейс был отвратительный. Да и чего может быть хорошего, если им приходится ходить в Ирландию за рыбой! И вообще, куда эта паршивая рыба подевалась?

— Ну, давай по последней на дорожку, — сказал помощник и положил на стойку монету в два шиллинга.

Шкипер заколебался, и это его погубило.