Читать книгу "Дело всей жизни. Книга первая - Ульяна Громова"

Я повернула голову к нему, но выразить удивление на лице уже не смогла, просто спросила:

— Ты про марафон?

Он хрипло рассмеялся и вытер ладонями ручьи пота, заливавшие глаза:

— Испортила мальчишку, распутница…

Я тоже засмеялась. Мы лежали и хохотали до слёз, сбрасывая с тел остатки напряжения.

Глава 28. Разденешься — внимания к тебе станет меньше

Не все, что выпукло — 3d.

Пять дней в Майами наполнились ароматами парфюма, который я собирала для Никиты, и запахом нашей страсти. С завязанными глазами и связанными руками ощущения обострялись многократно, мы вели себя развязнее, доверяя друг другу, и от этого чувственность раскрывалась, как цветок с тысячей лепестков.

— Несь, у тебя на меня полный набор компромата, — стиснул меня в объятиях, пожирая глазами моё лицо. — Я реально помешался на тебе. Сдвиг по фазе на π пополам — так шутят школьники в России… — сказал и почему-то нахмурился.

— Что случилось? Тебе неприятно вспоминать свою страну?

Никита прижался губами к моему лбу и не ответил.

Он все дни приходил чем-то встревоженный, но ничего не говорил. Ему много звонили, чаще всего это был Армат и Николь, но иногда я слышала, что он разговаривал с Германом. Никита неизменно уходил на открытую террасу, и я никогда не слышала разговор, но, бывало, после них он куда-то уходил на час-два и возвращался мрачнее тучи. А однажды пришёл ещё до полудня и быстро побросал наши вещи в сумку, а игрушки выбросил вместе с рюкзаком.

— Несь… Я думал, что всё решится быстро, и ничего менять не придётся, но мы не полетим к твоим родителям. Сейчас в Хартфорд, завтра в Нью-Йорк… — У меня подкосились ноги. — Я бы и туда не полетел, но надо закончить дела…

— С Челси… я помню, — выдохнула и схватилась за грудь — от неожиданного известия сдавило сердце. Нам вместе осталось всего ничего.

— И с Челси… да… Поехали в аэропорт.

* * *

Старинное здание пятизвёздочного отеля «The Goodwin» больше походило на замок из красного гранита, заблудившийся в высотной современной архитектуре из металла, стекла и серого камня. Внутренне убранство соответствовало внешнему, как и атмосфера в холле, коридорах и номерах. После «Времён года» в Майами Несси показалось, что она попала в сказку. Она восторженно разглядывала и ощупывала бархатную обивку мягкой мебели, тяжёлые портьеры с кисточками и царственные силуэты мебели. Впрочем, восторг быстро угас.

Солнце клонилось к закату, когда мы заняли де-люкс и заказали еду из ресторана.

— Несси, я завтра с утра я уеду в представительство моей компании, а к тебе заглянет Джейк. Он немного… необычный человек.

— Такой необычный, что об этом стоит предупреждать?

— Он индеец со своим мировоззрением.

— Зачем он придёт?

Ожидаемый вопрос, но не говорить же ей.

— Я рассказывал ему о тебе, вы просто познакомитесь… поболтаете. В общем, чтобы тебе не было скучно.

Несси пожала плечами, соглашаясь. А у меня сердце обливалось кровью.

* * *

Не так я себе представляла разговор с психологом. Никита хоть и сказал, что Джейкоб своеобразный человек со сложным характером и своим видением мироустройства, но мне это казалось, скорее, привлекательным. Эти мысли развеялись на первой минуте разговора.

Он вошёл в номер без стука в одних купальных плавках и босой, взял стул, поставил на середину гостиной и безапелляционно заявил:

— Сядь сюда.

Если бы не знала, кто этот парень с длинным хвостом чёрных волос на затылке, испугалась бы. Хотя озноб нехорошего предчувствия все-таки по позвоночнику прокатился. Села на предложенное место, почувствовав себя голой на сцене Бродвейского театра.

— Двадцать один, значит…

Джейкоб сел на подлокотник кресла, сложил руки на груди и изучающе прошёлся по мне взглядом. Медленно, откровенно и тяжело. Будто рентгеном просветил до мозга костей и обмазал ядом замедленного действия.

— …А ему без двух минут тридцать пять. Ты знаешь, что у него жизнь идёт год за два? Что за игры ты задумала, Тенесси?

— Я ничего не задумала…

Меня испугало мгновенное преображение парня в цербера. Ещё час назад, когда Никита нас знакомил, он сиял доброжелательной улыбкой, а голос его не полосовал как дамасская сталь, а шелестел как листья под мощным телом ползущего питона. Он был в рубашке, и только теперь я увидела страшную татуировку полностью, словно оживавшую при малейшем движении его крепкого тела. Голова змея на плече, казалось, приподнималась, и его глаза гипнотизировали странным светом. Джейкоб, практически голый, чувствовал себя совершенно уверенно, а я радовалась, что накинула на бикини халат.

Джейкоб неожиданно встал и грациозными движениями хищника обошёл меня вокруг, сжимая в спирали своего цепкого внимания, остановился в шаге напротив и резко его уничтожил. Я не поняла, как он оказался рядом и… принялся без стеснения обнюхивать меня, водя носом по линии роста волос к виску.

Я дёрнулась от него, но Джейкоб припечатал меня к стулу, резко сжав мои плечи, и продолжил изучать мой запах своим — ни капли в этом не сомневалась — звериным нюхом. Его ноздри, будоража кожу, едва не касаясь её, медленно соскальзывали от виска к уху, по щеке к губам и шее. Кожу будто кололо тонкими иглами, я оцепенела и не поняла, как его руки скользнули с плеч вместе с халатом, а верх бикини оказался развязан. Черные треугольники тонкой ткани сползли с грудей, а руки оказались спелёнаты шёлком.

Я снова рванулась от Джека… и оказалась в одних трусиках-стрингах и пояске на голом теле — халат и верх купальника остались в руке парня. Я метнулась в спальню, чтобы запереться там и одеться, но он ловко поймал меня и закинул на плечо, крепко обняв мои ноги, и мой зад с узкой полоской ткани между ягодиц оказался у его лица.

— Пусти!

— Чем пахнешь, Несси? Якорь ставишь, детка? Ты подумала своей неумной головкой, что будет, когда вы разбежитесь?

Я не сразу поняла, о чём он говорил, а когда осознала, взорвалась:

— Да пошёл ты! — постаралась вывернуться из его рук, но меня будто не человек сжимал, а пятиметровый питон.

— Значит, так и есть, — саркастически и осуждающе констатировал парень.

Почувствовала себя подлой преступницей, собравшейся лишить любимого человека шанса на выбор, привязать к себе любой ценой. И то, что его друг разгадал меня и от этого взбесился, вызывало лавину эмоций: догадка, что я помешала Джейкобу работать с проблемой Никиты, сменилась уязвлённым самолюбием и пониманием, что и Никита тоже всё понимал и знал. Стало очень неприятно и стыдно, будто поймали в самый момент подготовки к «воровству» не какой-то вещи, а свободы личности. «Похищение» века сорвалось.