Читать книгу "Безумство Мазарини - Мишель Бюсси"

Симон не расстроился. Ему не терпелось погрузиться в изучение остального досье, которым полицейские даже не поинтересовались. И напрасно.

Все эти типы на острове охотились за сокровищем Мазарини, потому если вычислили, где оно скрыто, то именно там и надо искать и Колена Реми, и Валерино с сообщниками. А ключ к Безумству Мазарини в этом досье, во всех этих письмах, статьях, геологических разрезах, метеорологических сводках, описаниях флоры острова.

Симон углубился в досье, снова и снова проглядывал документы. Он должен найти! В десятый, наверное, раз просматривая бумаги Жана Реми, он вдруг задержал взгляд на одном из геологических профилей. После чего быстро нашел метеорологическую сводку, положил листки рядом.

В тумане вдруг забрезжил просвет.

Рассуждение выстраивалось невероятное. Конечно, это глупо, этого просто не может быть. Только не на Морнезе. Не на этом острове. И все же если его немыслимое предположение верно, то как раз оно многое объясняет, увязывает одно с другим…

Надо начать все заново и проверить!

63. Признания

Воскресенье, 20 августа 2000, 02:35

Подземелья острова Морнезе

Брижит долго молчала, опустив глаза. Винный погреб походил на мерзкую исповедальню, грязную камеру смертника, где выслушивают последнюю волю обреченного.

Наконец она подняла голову и медленно заговорила:

— Мне трудно, Колен. Может, ты не знаешь, но я очень дружила с Анной, твоей мамой, моей невесткой. Все эти годы мы с ней были едва ли не единственными женщинами в ассоциации, которые занимались археологическими раскопками на острове Морнезе. Мы были ровесницами, и это нас сблизило. Думаю, про ассоциацию ты уже знаешь, Максим тебе рассказал в Чаячьей бухте, выдав себя за твоего отца. Он почти не врал, это и сделало его рассказ правдоподобным. Он говорил то, что сказал бы твой отец, будь он жив. Твой отец был действительно хорошим человеком, честным и чистым. Он отказывался продавать земли аббатства, противостоял «Семитим». А потом произошел несчастный случай, погибли трое рабочих…

Все это я уже знал. Я все еще искал способ бежать. Схватить одну из пыльных бутылок, разбить ее и сделать оружием…

Смешно.

Брижит откашлялась и продолжила:

— Теперь я расскажу тебе то, чего ты не знаешь. Твой отец взял на себя всю ответственность за трагедию и потому ушел в море, оставив прощальное письмо с признаниями. Все считали его погибшим. Мы тоже. Чтобы твоей маме было полегче, мы с Тьерри забрали тебя в Понтуаз, недалеко от Парижа. Помнишь ту нашу квартиру?

— Немного помню…

— Твоя мама в тот же вечер приехала к нам. Она была сама не своя от горя.

Я вспомнил маму, какой видел ее в тот последний раз, ее слова, когда я купался, и потом, когда уже лежал в постели. Тетин рассказ поднял на поверхность воспоминания.

— После ужина она спросила, можно ли позвонить. У нас был беспроводной телефон, она вышла с ним на балкон. Но…

Рассказ явно давался Брижит тяжело, и мне стало почти жалко ее. Тот телефонный звонок, похоже, резко изменил ее жизнь.

— Но что?

Брижит снова кашлянула.

— Но в нашей комнате был еще один аппарат, Тьерри снял трубку и слушал. Твоя мама говорила с Жаном, твоим отцом. Он не погиб. Он скрывался. Вел тайное расследование. Несчастный случай в Сангвинариях был на самом деле саботажем, преступлением. Теперь у него были доказательства против Жана-Луи Валерино, чиновника из мэрии, и его сообщников…

Дальше она говорить не смогла, по щекам текли слезы. Никогда я не видел ее настолько человечной.

— Кто были его сообщники? Члены «Семитим»? Все мошенники острова?

Брижит вымученно улыбнулась:

— Нет, Колен, все намного проще. Эта история про остров разбойников, где все злодеи и все сообщники, просто выдумка. В «Семитим» состояли обычные акционеры, которые всего лишь хотели обогатиться. Местные жители готовы были вложить свои сбережения в строительный проект, хотя, конечно, окружающую среду при этом не слишком берегли, но это еще не делало их преступниками. Нет, сообщников было всего трое. Жан-Луи Валерино, который все это придумал и занимался деловой стороной, и… и два ближайших компаньона твоего отца. Максим Приер, его друг и однокурсник, и Тьерри, его шурин.

— Почему? — еле выговорил я.

Брижит помолчала. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса Максима Приера и Валерино, напряженные, нервные. Похоже, оба устали ждать и злились.

Брижит тяжело вздохнула и заговорила снова:

— Там все было сложно, многое смешалось. Несомненно, зависть к твоему отцу, ведь Максим и Тьерри всегда жили в тени его славы, можно сказать — под его командованием. И алчность тоже. Строительный проект «Семитим» должен был принести колоссальную прибыль, Максим и Тьерри получили бы громадные откаты, сумей они уговорить твоего отца продать участок. Знаешь, в то время и речи не могло быть об убийствах и даже о кражах, речь шла лишь о том, чтобы продать участок и получить деньги. Настоящим негодяем был только Валерино. Когда твой отец выступил против «Семитим» с проектом компании «Евробильд», именно Валерино предложил подрыть тоннель, над которым стоял подъемный кран.

— Тьерри и Максим были его сообщниками, они поделились с ним техническими подробностями о подземельях, — сказал я бесстрастно.

— Да. Ты прав, они были его сообщниками. Планировалась авария, но как угроза. Материальный ущерб. Однако ни погибших, ни раненых. Дело же приняло плохой оборот, и все разом изменилось, Максим и Тьерри оказались соучастниками убийства. Механизм был запущен и с тех пор не останавливался…

Я спросил, все так же спокойно:

— Что в точности сказал в тот вечер мой отец маме по телефону?

— Он спросил, одна ли она. Потом, как я уже говорила, рассказал, что собрал доказательства против Валерино и его сообщников. Просил маму быть осторожной. Твой отец, должно быть, думал, что это куда более крупный, куда более мощный заговор. Он предусматривал всякие возможности, собрал все доказательства в одно досье и решил оставить его в надежном месте, у нотариуса на Морнезе, мэтра Бардона, которому доверял. На тот случай, если бы с ним самим, или с твоей матерью, или с ними обоими произошло несчастье, он оставил четкие распоряжения: нотариус должен был пригласить его сына — тебя, Колен — в свою контору десять лет спустя, в день, когда тебе исполнится шестнадцать, открыть тебе правду и передать земли аббатства. Твой отец остерегался. И оказался прав.

Брижит тихонько всхлипывала. У меня в голове все прояснилось. После этого разговора мама пришла ко мне, уже лежавшему в постели. Она знала, что мой отец жив, этим и объяснялись ее последние слова: «Твой папа теперь далеко, Колен, очень далеко. Но ты не грусти. Надо набраться терпения. Ты снова его увидишь. Когда-нибудь ты с ним встретишься».