Читать книгу "Матери - Жереми Фель"

Он уже три дня не давал ей о себе знать, и все это время душа его угасала от проникшего в его кровь яда, который умерщвлял и его плоть.

О том, что случилось с Синди, Эмбер узнала от своих родителей на следующий день после прилета в Нью-Йорк. Сначала она очень удивилась, что Грэм ничего ей не сказал, а потом, невзирая на расстояние, постаралась сделать все возможное, чтобы помочь ему пройти через это испытание. Когда они в последний раз говорили по телефону, Эмбер повторила, что хочет вернуться в Канзас, чтобы его поддержать, но Грэм не согласился, попросив ее не беспокоиться о нем, поскольку, объяснил он, она должна прежде всего думать о себе. И все же он не смог пойти до конца и сказать, что теперь ей придется поставить крест на их совместных планах. Равно как и на нем.

Между тем в глубине души он думал совсем иначе: на самом деле ему хотелось одного – прожить каждую минуту своей жизни рядом с ней.

Было всего девять утра. Грэм вышел в коридор и приоткрыл дверь в комнату Синди. Сестренка лежала на боку – спиной к нему. Грэм понял: она уже проснулась, поскольку водила пальцами по стене. Однако он не осмелился дать ей знать, что он здесь, рядом. Вместо этого он спустился вниз, на кухню, и налил себе большой стакан апельсинового сока.

Мать трудилась в саду – поливала цветник рядом с огородом. Грэм подошел к ней. Ему совершенно не хотелось говорить ей, что он так и не узнал, где сейчас мог находиться Томми.

За последние дни Грэм сбился с ног, пока искал брата. Он не мог взять в толк, каким образом тому удалось так долго продержаться в одиночку. Но должен же он был где-то обретаться и смотреть на это же небо, отчаянно голубое.

Думал ли Томми хотя бы иногда о нем, о них?

Не в силах справиться с ситуацией, оказавшейся ему неподвластной, Грэм боялся, что чего-то не сделал, что Томми уже мертв, что его труп, возможно, гниет бог весь где, что никому до него нет никакого дела и что его даже некому предать земле.

Если брат так и не объявится, мать этого не переживет.

А если когда-нибудь вернется, то это будет уже совсем не тот Томми, которого он знал.

Услышав за спиной шаги, Норма обернулась и обняла Грэма.

– Я так рада видеть тебя, родной! Когда же ты вернулся?

– Вчера вечером. Мне не хотелось тебя будить.

– В самом деле, я рано легла спать. А кто тебя привез?

– Я взял машину Эмбер, она разрешила мне ею пользоваться какое-то время, пока за ней не приедут ее родители.

– Хоть бы предупредил, а то я переволновалась, потому что никак не могла до тебя дозвониться.

– Мне очень жаль, но я не включал телефон с позавчерашнего дня.

– Ладно, главное – ты вернулся. Хочешь кофе? Пока он еще горячий.

– Да, с удовольствием, – сказал он, усаживаясь за садовый стол.

Норма ушла на кухню и вскоре вернулась с парой дымящихся чашек, а также утренней газетой, которую она тут же разложила перед собой.

– На ланч я запеку цыпленка – пальчики оближешь. А то у тебя такой вид, будто ты в последнее время святым духом питался.

Да уж, мама, просто мне все как-то было не до того.

Словно прочитав его мысли, Норма, смущенно улыбнувшись, принялась листать газету и вскоре остановилась на одной из полос, вдруг сникнув.

– Что с тобой? – осведомился Грэм, пригубив кофе.

– Узнала плохую новость. Только и всего.

Вскоре к ним подошла Синди – совершенно бесшумно, точно душа, высвободившаяся наконец из тела, где ей было очень неуютно; на лице у нее кое-где все еще сохранялась отечность.

Норма усадила дочку между ними, но целовать в щеки, как обычно, не стала.

– Хочешь сока, родная? – спросила она, явно испытывая напряжение.

Ничего не ответив, Синди уставилась на сверкавшие росой качели.

– Пойди покачайся немного, если хочешь, ведь в больнице у тебя такого удовольствия не было.

Синди, слегка покачиваясь, направилась к качелям и примостилась на сиденье лицом к полю. Грэму все еще было неприятно видеть ее, хотя она повернулась к ним спиной. Но он заставит себя смотреть на нее так, как раньше, – так, как будто она осталась все той же красивой маленькой девочкой. Синди, конечно, сильно изменилась. После того как ее выписали из больницы, это становилось все более заметно. Врачи сказали, что мозг у нее не поврежден, но она казалась совершенно апатичной, словно чужой в окружающем ее мире.

– Ты не мог бы присмотреть за сестренкой? – спросила Норма, складывая газету. – Я собираюсь съездить за покупками в «Уолмарт», чтобы потом уже не выходить из дома.

– А почему бы тебе не взять ее с собой? Поездка пошла бы ей на пользу.

– Не хочу торопить события. Она пока не готова.

– Ладно, – сказал Грэм, догадываясь, что это просто отговорка. – Только сначала я съезжу в Берлингтон. Насколько мне известно, Томми иногда захаживал в старый игровой зал в центре города, так что посмотрю там.

– Понимаю, тебе пришлось изрядно помучиться. Но он наверняка удрал куда дальше, чем мы думаем.

– Я все равно буду продолжать поиски. И найду его, мама. Обещаю. А потом мы отвезем его к психологу. Другого выхода нет. Надеюсь, ты не будешь возражать.

– Нет, – устало проговорила Норма. – Поживем – увидим.

Грэм промолчал, решив не допытываться, почему она не сделала этого раньше и откуда у нее взялась эта дурацкая уверенность, что Томми все забудет. Что такой маленький мальчик сможет и дальше жить с грузом, который он не в силах описать словами. Грэм мысленно обвинял мать в том, что она, сама того не ведая, лишь еще больше навредила Томми.

Так он впервые в жизни столкнулся с ее малодушием. И впервые же увидел темную, низкую сторону ее души.

– Ладно, бог с ним, не поеду я за покупками, мы поступим иначе, – зевнув, сказала Норма. – В конце концов, все можно сделать и через Интернет. А ты-то вернешься домой хотя бы к вечеру? Больше нет смысла ночевать в квартире Эмбер, да и потом, когда ты здесь, мне как-то спокойнее.

– Хорошо, не волнуйся. Я вернусь не поздно.

– А хочешь, на выходные съездим в город и купим тебе новую машину. Как я понимаю, она тебе понадобится, когда снова начнутся занятия в университете.

– Спасибо, мама, – сказал Грэм, целуя ее в щеку и надеясь, что горечь его поцелуя не разъест ей кожу.

Он помог ей убрать со стола, после чего поднялся к себе и завалился на кровать, решив не включать мобильный телефон прямо сейчас. Он включит его вечером, когда в голове немного прояснится. Надо обязательно объясниться с Эмбер, раз и навсегда. Он больше не мог держать ее в неведении, не давая о себе знать. Он слишком хорошо ее знал и прекрасно понимал, что от его молчания ей будет только хуже.