Читать книгу "Огонь и пепел - Джонатан Мэйберри"

— Ты зря бросаешь слова на ветер, — сказал святой Джон. Его голос снова набирал силу, и он все еще держал нож брата Питера.

— Нужно закончить эту войну, — молил Бенни. — Вы должны закончить эту войну. Сложите оружие, сорвите эти ангельские крылья с груди и уходите. От имени девяти городов у меня есть право предложить полную и абсолютную амнистию. Без вопросов, без наказания. Опустите оружие и помогите нам заново отстроить мир, вместо того чтобы помогать психопату уничтожить его. Не дайте его испорченному видению мира разрушить вас. Откройте глаза. Откройте сердца. Живите!

Никто из жнецов не шевельнулся. Они стояли бесконечными рядами, уходящими в чащу леса. Ножи не упали не землю.

— Я предлагаю вам возможность. Одну возможность. Уйдите сейчас… или горите в аду за то, что сделали.

Бенни опустил рупор.

Святой Джон улыбался сквозь слезы.

— И ты обвиняешь меня в драматизме. «Горите в аду»?

— Я поддался моменту, — сказал Бенни и тоже улыбнулся.

Ни в чьей улыбке не было тепла. Ни в чьей улыбке не было и намека на человечность.

— Я вижу, как ты истекаешь кровью, — сказал святой Джон.

— Я вижу тебя в аду, — сказал Бенни Имура.

Бенни и его друзья повернулись и пошли прочь.

100

Когда Бенни и его друзья шли к воротам, он изучал лица Всадников Свободы, ожидающих их. Там был Соломон Джонс, а рядом с ним высокая темнокожая женщина с ирокезом и парой одинаковых кинжалов, висящих на бедрах — Салли Два Ножа. И еще дюжина других, некоторых из которых Бенни знал по зомби-картам и битве в Геймленде, некоторые были ему незнакомы.

Соломон хлопнул Бенни по плечу.

— Это была великолепная речь.

— Моя первая, — сказал Бенни, — и, скорее всего, моя последняя. Хотел, чтобы запомнилось.

Соломон широко улыбнулся.

— Она лучше той, с которой я выступил перед мэрами девяти городов той ночью. Когда я рассказал им о том, что грядет, и рассказал о твоем плане, они захотели одеть на меня смирительную рубашку и дать транквилизатор.

— Ага, ну что ж.

— Но тебе нужно было видеть их лица, когда я сказал, чей это был план, — Соломон засмеялся. — Маленького Бенни Имуры. Половина из них даже не знали, что у Тома был брат, и уж тем более, что тот мог придумать такой план. Если кто-то и останется, чтобы поговорить об этом, то, поверь мне… люди будут думать, что ты совершенно выжил из ума.

— Он родился сумасшедшим, — заметил Морги, — и с тех пор становится все хуже.

— Приятно знать, что я среди друзей, — сказал Бенни. — Жаль, что они не мои.

— Та часть речи про уход была классной, — сказала Салли. — Ты скопировал ее со слов Тома, сказанных перед тем, как мы подорвали Геймленд.

— Насколько я помню, — сказал Чонг. — Тогда тоже не сработало.

— Но тебе нужно было это сказать, — заметила Никс, приходя Бенни на помощь. — Нужно давать людям шанс.

Никто на это не ответил. Это было утверждение, полное надежды, но надежда, казалось, лежала где-то там, в «Руинах». Для Бенни надежда умерла вместе с маленькой девочкой в Убежище. Он порылся немного в сердце, но нашел лишь огромную жаждущую крови ярость.

Они прошли через ворота. Бенни повернулся, чтобы посмотреть, насколько крепко стражи захлопнули их.

— Боже… — пробормотал он. И огляделся. Маунтинсайд был таким же, как и всегда. И после сегодняшнего дня он точно знал, что больше его не увидит.

— Бенни?..

Он повернулся на голос.

— Тебе нужно уйти, Никс, — сказал он. — Время все еще есть.

Она покачала головой.

— Я не могу уйти.

Бенни чувствовал, как его сердце разрывалось надвое.

— Пожалуйста, Никс… я не смогу этого сделать, если ты будешь здесь. Не смогу.

— Ты должен, — сказала она, — мы должны.

Бенни внезапно потянулся к ней, притянул ближе и крепко обнял.

— Никс, пожалуйста, уходи, — умолял он, и его голос срывался на всхлипы. — Пожалуйста, не заставляй меня убивать и тебя тоже.

Она тоже начала плакать. Он ощущал ее жар даже сквозь броню, даже сквозь страх. Она была такой живой и заслуживала жить дальше. Кто-то должен был.

— Никс… пожалуйста…

Она посмотрела на него зелеными глазами. Ее веснушки потемнели, шрамы на лице казались белыми.

— Бенни, — тихо и напряженно сказала она, — я тоже самурай.

— Никс…

— Я не покину тебя, — сказала она, упрямо покачав головой. — Нет.

Он прижался лбом к ее лбу, и так они и стояли плача, в то время как вокруг них город, в котором они выросли, готовился умереть.

— Бенни… Никс… — произнес чей-то голос и, повернувшись, они увидели Морги. — Они идут.

Бенни вздохнул и отошел от Никс. Он стер слезу кулаком с глаз и кивнул. Никс проглотила слезы. Она тоже кивнула.

Лайла, Чонг и Бунтарка стояли в паре метров от них.

— Вот оно, — сказал Бенни. — Они позволили мне произнести эту великую речь, потому что это был мой безумный план. Но я хотел кое-что сказать вам, ребята. Во-первых… я сказал Никс и говорю вам, что все еще есть время уйти. Вы можете уйти по козьей тропе в горы. Или выехать через северные ворота на квадроцикле. Там достаточно топлива, чтобы вы проехали, по крайней мере, несколько километров…

— Не надо, — сказал Чонг. — Ты же знаешь, что мы не уйдем. Моя семья выбралась, только это мне и важно.

Никто из них не признал правдивости этого комментария. Целые фургоны с людьми уехали. Тысячи отправились пешком к следующему городу. Здесь остались только бойцы. Если все пойдет неправильно, то жнецы последуют по дороге на север и уничтожат тот город, и следующий, и еще другой. Расстояние больше никому не гарантировало безопасности. Лишь крах жнецов мог, и это произойдет здесь, или вообще не произойдет.

Однако, по расчетам, этого могло и не случиться. По расчетам, Чонга и всех остальных найдут убийцы — живые или мертвые.

Бенни повернулся к Лайле и Бунтарке.

— Это даже не ваш город…

— Дело не в городе, сынок, — сказала Бунтарка. — Прости, что говорю это, но я бы не дала и волоска с мохнатой задницы крысы за этот или любой другой город. Я хочу видеть, как этот самодовольный ублюдок и его миньоны сгорят.

— Миньоны, — эхом отозвался Морги. — Мило.

Со стены послышались крики.

— Они бегут! Боже… это бегущие! Они наступают.

Бенни сказал.

— Послушайте, если мы это сделаем, то уже не будем теми же после такого. Это черта, о которой говорил капитан Леджер. Мы станем монстрами.