Читать книгу "Засекреченное метро Москвы. Новые данные - Матвей Гречко"

Лечили кессонную болезнь дедовскими методами: теплыми ванными и грелками. То есть попросту снимали симптомы. Конечно, при тяжелых случаях это не помогало, и даже самое крепкое здоровье не выдерживало. И тогда врачам приходилось тащить энтузиастов-ударников в лечебную кессонную камеру, порой силком.

Инженер Павел Суворов:

«Как только я вышел из кессона, около 3 часов ночи, я позвонил домой по телефону, чтобы приготовили ванну. Уже в ванне у меня началась сильная ломота в суставах ног, всей левой руки и левого плеча. Я едва доплелся до постели, так как у меня отнялись ноги. Поехать обратно на шахту в лечебный шлюз не хотелось. Надеялся, что утром пойду сразу в кессон и все пройдет, как это часто бывало».

Родные метростроевца все же позвонили врачу, и тот приказал немедленно отправляться в больницу. Далее Суворов вспоминает:

«Когда в лечебном предшлюзе начали поднимать давление, у меня начались настолько сильные боли, что я лег животом на табуретку и завертелся волчком. Через час, когда давление поднялось до 2,5 атмосферы, все боли совершенно прекратились».

Ударник труда посчитал себя вполне здоровым и на следующий день решил снова отправиться в кессон — но врачи не дали, удержав его у себя на пару дней: обкладывали грелками, укладывали в теплую ванну…

Известняки

Если древние известняки подходили близко к поверхности, то для забойщиков они становились очень серьезным препятствием. Тогда приходилось использовать взрывы: пробуривать углубления, закладывать аммонал… В таких случаях основную массу рабочих поднимали на поверхность, но ведь кто-то должен был поджечь фитиль. Этот человек рисковал очень сильно.

Чем облицовывают тоннели?

После проходки тоннели нужно укреплять или обделывать. Отсюда и термины — «крепь» и «обделка». Это одно и то же. Они могут быть временными и постоянными.

Временная крепь выполняется в виде деревянных или облегченных металлических рам.

Постоянная крепь может быть металлической, каменной, бетонной или железобетонной и смешанной.

В метро обычно применяют тюбинги — крепь из составных частей, связанных между собой болтами или другим крепежом. Название это происходит от английского tube — труба. Тюбинги изготовляют из чугуна, стали или железобетона.

Для герметизации швов используется свинцовая проволока эллиптического сечения или саморасширяющийся цемент (если тюбинги железобетонные).

Метро и москвичи

Жильцы домов, стоявших на пути будущего метро, не на шутку опасались за свою судьбу: вдруг их дома рухнут?! Появлению таких слухов способствовали видимые повреждения зданий и проезжей части улиц вдоль строящихся трасс: почва проседала, в мостовых и фундаментах появлялись трещины. Многие дома были выселены, но кое-где еще оставались люди.

На Арбатской площади, в Охотном Ряду, на Театральной площади и Лубянке провалились мостовые.

— Эх, и завалят арбатцы рынок, завалят дома! — говорили скептики.

Перепуганная администрация рынка обратилась с письмом в Моссовет, что, мол, строительство тоннеля под рынком обязательно вызовет аварию. Поэтому они просят разрешить им закрыть рынок на 2–3 месяца. Не разрешили! И, несмотря на опасения нескольких инженеров, проходчики одолели этот участок без осложнений.

Старый дом на Арбате начал было трещать при проходке тоннеля — но дело ограничилось осыпавшейся штукатуркой. Зато среди жильцов случилась настоящая паника.

Худшее приключение пережила старушка из Серебряного переулка. Ее дом посчитали слишком старым и ветхим, он подлежал сносу — но жиличка переезжать отказалась, как ее ни уговаривали. Дом дал значительную осадку, в нем лопнули печи, посыпалась штукатурка. Старушка со страху бросилась к иконам…

— Вы дайте мне хоть Пасху спокойно встретить, а уж я вас за это угощу! — просила она. Пришлось комсомольцам-атеистам поставить дополнительную балку, чтоб поддержать ветхое строение. Старушка вскоре их полюбила и даже с любопытством заглядывала в шахту, давая разные советы:

— Да ты посмотри, батюшка, как твои рабочие изоляцию-то кладут — срам один! Ведь этак у тебя тоннель потечет, у тебя капать будет!

А в Крестовоздвиженском переулки метростроевцы познакомились с артисткой. Ее не успели переселить, а при проходке тоннеля дом дал осадку — и певица в ужасе прибежала в контору.

— Спасите меня, я проваливаюсь в бездну, моя кровать уже провалилась! — восклицала она с чисто артистическим темпераментом.

Рабочие и техники, любившие ее пение, успокоили примадонну: дом не рухнет, дело ограничится небольшой осадкой. Потом певица часто выступала для проходчиков: под пение лучше работалось.

А вот проходка по Карманицкому переулку, под Новинской трамвайной подстанцией, представляла значительную опасность! Здесь располагались два мощных трансформатора и под землей — пучок из тридцати пяти электрокабелей, питающих трамвайную сеть. К тому же почвенные условия оказались очень неблагоприятными — рыхлые пески с водой. Малейший крен или перекос трансформатора повлек бы за собой полную остановку трамвайного движения во всем районе.

Здание подстанции дало небольшую трещину, которая росла и росла… В соседней траншее неосторожным ударом повредили водопровод — хлеставшая оттуда вода выносила песок и увеличивала осадку здания. Много нервов это подпортило и начальнику подстанции, и метростроевцам, которые вынуждены были работать круглосуточно, возводя стены тоннеля. Подстанция была спасена, трамваи не останавливали.

Трогательная история произошла с детским домом близ «Смоленской», где жили и учились глухонемые дети: занимаясь по особой методике, они овладевали речью. Здание было старым, и оно целиком располагалось на трассе метро. Дом подлежал сносу. Но учитывая реалии 30-х годов, это означало его фактическое уничтожение, а таких учреждений во всем Союзе было лишь четыре. Заведующая Мария Михайловна Филиппова умоляла сохранить интернат. Поначалу метростроевцы к ее просьбе отнеслись отрицательно: уж очень трудно было сохранить это ветхое строение. Но потом нашли выход, как бы подвесив здание над траншеями. Дом был спасен.

Метро «на костях»?

Есть такая легенда: мол, московское метро построено буквально «на костях». Невероятные слухи о катастрофах на строительстве московской подземки появились непосредственно при ее строительстве. В народе стройку называли «братской могилой». Появлению этих слухов немало способствовали вышеописанные случаи с жилыми домами. Не всегда удавалось спасать здания, некоторые обрушились — но все они были к тому моменту выселены. Но народ судил так: раз наверху дом рухнул, значит, под землей рабочих завалило. И сочинял страшные истории.

Когда осенью 1933 года на шахте № 18 под тяжестью чрезмерно нагроможденного грунта рухнул ограждавший стройку забор, по Москве поползли слухи, что засыпанными оказались триста рабочих и спасательные команды целый день вывозили трупы из шахты. На самом деле лишь четверо рабочих получили легкие травмы. Когда в сентябре 1934 года на шахте № 12 случился пожар, тайком говорили, что в шахте погибла целая смена рабочих. На самом деле — два человека.