Читать книгу "Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд"

Служащий в агентстве Кука попытался навязать ей заранее оплаченную экскурсию, однако Агата была твердо намерена избегать подобных моментов: ей хотелось посмотреть город с речного трамвайчика, каким пользовались обычные горожане. У нее с собой имелся путеводитель, так что она рассчитывала справиться самостоятельно.

Неожиданно в голову пришла мысль: дождаться, пока та девушка сойдет с поезда, и последовать за ней на безопасном расстоянии, а там уже невзначай вступить в разговор.

Ты сошла с ума. Выброси эту ерунду из головы!

Голос Арчи, низкий и угрожающий.

Вспомнился последний вечер, когда он ушел из дома в ярости из-за ее отказа разводиться. Она никогда не забудет его взгляд – словно чужой человек поселился в когда-то родном теле.

Арчи требовал развода, однако наотрез отказался связывать имя Нэнси с бракоразводным процессом – вместо этого он собирался подстроить какую-то фальшивую встречу с подставным лицом в отеле.

Если бы он был честен, если бы у них с Нэнси хватило смелости признать свою связь, она бы сдалась гораздо раньше. Несправедливо и обидно – вдвойне! – что она вынуждена предстать перед судом, а Нэнси останется в тени, в стороне от скандала. А когда пришлось сообщить Розалинде новость о том, что папа больше не будет жить с ними, ее родная девочка отвернулась и сказала:

– Папа меня любит – это тебя он не любит!

Мужской голос – настоящий, невыдуманный – вернул ее в реальность.

– Не возражаете, если я присоединюсь? – Юное загорелое лицо, улыбающиеся карие глаза, аккуратные усы. – Простите за вторжение, просто негде больше сесть.

– Да, конечно, пожалуйста!

Молодой, примерно одних лет с Джеком, ее племянником. Хотя тому уже скоро тридцать, сама идея подойти и заговорить с незнакомой женщиной его бы ужаснула. Зато незнакомец вел себя весьма непринужденно. Он рассказал ей, как давно мечтал посетить Венецию, и спросил, бывала ли она там раньше. Вскоре они уже сравнивали путеводители и обсуждали сравнительные характеристики гондол и вапоретто[9].

Тем временем пианист доиграл Шопена и с легким поклоном поднялся.

– Ах, какая жалость… – пробормотала Агата.

Ее спутник кивнул.

– Вы сами играете?

– Когда-то играла, теперь уже времени нет.

– Сегодня вечером в соборе святого Марка репетиция. Вам нравится Вагнер?

У Агаты загорелись глаза.

– Что играют?

– «Идиллию Зигфрида».

– А билет нужно покупать заранее?

– Вход бесплатный, но лучше прийти заранее, а то мест не будет.

Незаметно для себя Агата стала рассказывать ему, как однажды сестра Мэдж привела ее в «Ковент-Гарден» и представила самому Вагнеру. В отрочестве она мечтала стать Изольдой, сделать карьеру оперной певицы.

– Наверное, так на меня повлияла сцена смерти. Помните, когда поет душа. Казалось, я вижу крылья, их цвет…

Она умолкла, смутившись оттого, что делится фантазиями с незнакомцем.

– Я вас прекрасно понимаю, – кивнул тот. – Иногда музыка так действует. Освобождает ум, не правда ли? Как будто дуешь на одуванчик.

Агата кивнула в ответ. Не похоже на разговор с Джеком, совсем не похоже. Интересно, что за жизнь ведет этот молодой человек? Что сделало его таким восприимчивым?

Юноша рассказал, что его бабушка пела в брюссельской опере партию Саломеи на премьере «Иродиады» Массне. Значит, музыка у него в крови. Агата невольно улыбалась: всего полчаса назад она вспоминала Эркюля Пуаро, а теперь увлечена разговором с усатым мужчиной явно бельгийского происхождения.

К ним подошел официант и сообщил, что через пять минут поезд прибывает в Венецию. Как быстро пролетело время!

– Желаю вам приятного вечера.

Незнакомец поднялся и протянул руку к голове, чтобы снять шляпу, которой не было. Поняв свою ошибку, он покраснел и поспешно удалился.

Лишь тут Агата вспомнила, что он так и не представился и не сказал, куда едет. Интересно, увидятся ли они еще?

* * *

Поезд замедлил ход, и Нэнси опустила штору. Она не знала, виден ли Лидо из окна: даже мимолетного взгляда будет достаточно. Однако попытка заблокировать вид лишь разворошила тлеющие угли остальных органов чувств. Запах сырого песка, смех и музыка, просачивающиеся сквозь деревянные стены пляжного бунгало; вкус нагретой солнцем кожи, прикосновение его пальцев… Трудно поверить, что прошло больше полугода.

Она была так несчастна в свой медовый месяц – но тут появился он и спас от ее брака, обреченного с самого начала.

Это муж предложил через две недели после свадьбы отправиться в гости на итальянскую виллу, расписывал, как будет здорово. На самом деле все это было подстроено: вся затея – лишь искусный план обмануть ее самым мерзким способом. До чего же она была наивна! В первую брачную ночь Феликс был слишком пьян. Он пришел на следующий вечер, однако настоял на том, чтобы спать в своей комнате, а наутро не явился к завтраку. Две недели спустя Нэнси чувствовала себя униженной его постоянным безразличием. Только по приезде в Венецию правда наконец открылась.

На вторую ночь муж собирался допоздна играть в карты. Поздно ночью она решила удивить его сюрпризом и прокралась к нему в спальню, когда он, по расчетам, должен был лежать в постели. Он там и был – только не один.

Спотыкаясь, она выбежала во двор, оглушенная увиденным. На террасе в лунном свете сидел один из гостей – высокий красивый мужчина, с которым ее познакомили за день до того. Увидев ее, он вскочил, предложил свой платок и спросил, не поранилась ли она. Нэнси рассказала, что произошло. Он не задавал вопросов, лишь сидел и слушал молча.

Уже зашла луна и над морем поднялась утренняя звезда, когда они попрощались. Незнакомец поцеловал ей руку и долго смотрел в глаза, прежде чем уйти.

На следующий день он постучался в дверь ее комнаты и вошел с подносом: кофе и персики из сада. Она пригласила его войти, уверенная, что муж не станет ее искать. Он смешил ее разными историями из жизни, а потом предложил искупаться. Вскоре это стало частью ежедневного ритуала.

На вилле Реццонико мало кто отваживался вылезать из постели раньше полудня. Нэнси поднималась каждое утро в восемь тридцать. На второй день он проплыл мимо под водой, проворный и гибкий, словно рыба, задев ее бедра плечом. Она чуть не потеряла равновесие, но он приподнял ее над волнами. Она нагнулась и поцеловала мокрый соленый лоб; он запрокинул ей голову назад, и вскоре их губы встретились…

Они лежали на песке у самого края воды; его пальцы повторяли изгиб ее руки, и кожа под ними горела. Они ничего не обсуждали, не планировали, однако на следующий день после купания он достал ключ от пляжного бунгало. Там пахло сухими водорослями и оливковым маслом: пустая бутылка лежала на деревянной скамье – единственном предмете мебели. Он разложил полотенце на песке, и они упали, переплетаясь руками и ногами, все еще скользкие после купания.