Читать книгу "Нарушитель спокойствия - Ричард Йейтс"

– Иногда наши ночные дежурные проявляют небрежность в таких вещах.

У нас предусмотрено всего три размера пижам: малый, средний и крупный. Человеку вашего телосложения явно требуется малый размер. Я об этом позабочусь.

– Да, позаботься об этом, Чарли, – сказал Спивак. – А заодно почему бы тебе не разобраться с твоим дружком Роско? Я хочу, чтобы этому мелкому гаду было назначено дисциплинарное взыскание. А если он вырубит меня еще хотя бы раз, я отберу у него лицензию. Я понятно выразился?

– Хорошо, только постарайтесь не повышать голос, Доктор.

– Чарли здесь единственный мало-мальски приличный сотрудник, – сказал Спивак, когда они вдвоем продолжили ходьбу по коридору. – Кстати, тебе известно, что это жуткое строение было возведено еще в девятнадцатом веке и с той поры нисколько не изменилось? Взгляни сюда. – Он указал на скамью у стены. – А на столы и скамейки в столовой обратил внимание? Это же все старинные вещи! Антиквариат! Если показать это какому-нибудь ушлому антиквару, он с ходу выложит по тысяче баксов за штуку. Да, вот еще тебе совет: остерегайся Роско. В мое первое здешнее утро он на полтора часа оставил меня сидеть в моей собственной моче. Полтора часа! И это после того, как я семь раз попросил его выделить мне медицинское судно. И всякий раз этот ублюдок отвечал: «Идите в уборную. Идите в уборную».

– А почему ты не пошел в уборную?

Спивак раздраженно шлепнул себя ладонью по лбу:

– Ты упускаешь самую суть, Уайлдер! А суть в том, что, если пациент просит у санитара судно, санитар должен его предоставить. Черт, мне было померещился в тебе проблеск интеллекта, но ты такой же болван, как все эти долбаные… Знаешь что, исчезни ты с моих глаз на какое-то время, о’кей? Завтра меня придут проведать отец и сестра, и мне надо кое-что заранее обдумать.

И вновь Уайлдер остался один среди толпы, но вскоре ему действительно выдали пижаму малого размера, что подействовало на него ободряюще. Затем он присоединился к группе пациентов, набившихся в одну из «мягких камер», дверь которой забыли запереть. Среди прочих там был и человек с газетами, разложивший на полу часть своей коллекции и занятый ее изучением, а также два подростка, белый и черный, которые сидели у дальней стены, увлеченно беседуя.

– …В тот день мы тусовались на пустыре за рекламным щитом «Брейеровского мороженого», – говорил белый, – и я сглупил: надо было пойти домой, когда уходили другие. Но получилось так, что уже в сумерках мы остались за тем щитом вдвоем с Коварски, сначала курили и болтали ни о чем, а потом он…

– Погоди, Ральф, не так быстро. Кто такой этот Коварски?

– Я тебе о нем рассказывал. Самый крутой парень в нашей округе; все ребята его боятся. Я о том, что он реально здоровенный, ругается через каждое слово и уже имеет судимость. Взлом и проникновение. Ему девятнадцать. Так вот, когда все уже расходились, он предложил мне остаться, и я сказал: «О’кей». Я понимал, что нарываюсь на проблемы, но мне это вроде как… вроде как…

– Польстило, да? – подсказал черный парнишка. – Это я вполне могу понять. И что было потом?

– Потом он начал угощать меня сигаретами и говорить всякие гадости, перечислять всех девчонок в старшем классе, с которыми он трахался, ну и так далее. Сам знаешь.

– Да, я знаю парней такого типа. А тебе сколько лет, Ральф?

– Пятнадцать. То есть это сейчас мне пятнадцать, а тогда было четырнадцать. И вдруг он подходит ближе, спускает штаны и говорит мне… ну, ты понимаешь. Стать на колени. И отсосать.

– Ну и дела!

– Я сказал «нет» и дал было деру в обход щита, но он поймал меня и сказал, что сломает мне руку. Меня это не очень испугало – я знал, что он не рискнет ничего такого сделать, потому что и так уже стоит на учете в полиции, – и тут он говорит: «О’кей, мозгляк, у тебя есть выбор: или ты сейчас меня ублажишь и никто ничего не узнает, или беги домой, но тогда я сделаю так, что ты до конца жизни жалеть будешь».

– Ни фига себе! – выдохнул черный.

– Ну, я убежал, а на другой день прихожу в школу, а там со всех сторон шуточки типа: «Эй, Ральф, каково это на вкус?» Грязные шуточки. Или гладят себя промеж ног со словами: «Может, прогуляемся за тот рекламный щит, Ральф?» А чуть позже, в кондитерской, кто-то придумал мне кличку: Вольп Членосос. Вольп – это моя фамилия. Так стали называть меня все, от малолеток до старшеклассников. И даже девчонки. Понимаешь, что сделал этот Коварски – он сказал всем, будто я сам напросился у него отсосать.

Второй подросток взглянул на него удивленно:

– Но почему ты не рассказал им правду?

– Да я рассказывал! Рассказывал снова и снова, тыщу раз, но все только смеялись. Что значило мое слово против его слова? Коварски – крутой чувак, а кто станет верить мне?

– Да, это печальный случай.

– В конце концов слухи дошли до моего отца.

– И что отец? Он тоже тебе не поверил?

– Понимаешь, он узнал это от отцов других детей. И вот он говорит: «Ральф, я хочу, чтобы ты рассказал мне в точности все, что случилось за тем рекламным щитом». Ну я и рассказал. «А я слышал совсем другое», – говорит он. Я начал клясться, что говорю правду, а он просто сидит и смотрит на меня так, словно я… словно я… даже не знаю что. И с тех пор, с тех самых пор…

Ральф не смог завершить фразу, отвернулся к стене и начал выдавливать прыщи на утратившей всякое выражение физиономии. Ногти на его руках были обкусаны до мяса.

– Да, жуткая история, – посочувствовал черный. – Слушай, у меня есть предложение. Давай угадывать фильмы. Ты знаешь эту игру?

Ральф не ответил.

– А как насчет тебя, приятель? Как тебя зовут?

– Джон.

– Я Фрэнсис, а это Ральф. Хочешь поиграть в фильмы? Это очень просто.

Я скажу фразу, а ты попробуй угадать, из какого она фильма. Вот, например, я говорю: «Если честно, дорогая, мне на это наплевать». Из какого это фильма?

– Ну, я так с ходу не…

– Не догадался? Черт, да это же «Унесенные ветром»! Кларк Гейбл говорит эти слова Вивьен Ли. Попробуем еще раз?

– О’кей.

– Сейчас вспомню, погоди минуту. – Фрэнсис начал тереть глаза в попытке сосредоточиться. – У тебя что-нибудь есть, Ральф?

– Нет.

– А у тебя, Джон?

– Пока нет.

– Сейчас-сейчас, погодите. Я знаю кучу отличных фильмов.

Однако его лицо, растерянное и мучительно-напряженное, наводило на мысль, что эта куча не так уж велика.

– Не все фильмы мне нравятся, – сказал он. – Например, «Психоз» – видели его? Который с Энтони Перкинсом? Я к тому, что это дрянной фильм, вы понимаете, о чем я?

– Мм.

– Понимаю.

– Давайте подумаем еще.