Читать книгу "Очерки по индивидуальной психологии - Альфред Адлер"

Излишне присоединяться к представлениям тех, кто считает, что здесь речь идет о сексуальной привязанности. Совершенно естественно, что в случае такой сильной привязанности, как привязанность к матери, примешивается сексуальное влечение. Но, что совершенно естественно, удается также выявить привязанность ребенка к животным или к другому ребенку. Педагог должен быть нацелен на то, чтобы ребенок умел видеть «Ты» в каждой человеческой личности.

Таков был первый жизненный вопрос, теперь мы переходим ко второму. Вопрос о профессии (каким образом ты хочешь приносить пользу?) также не возник произвольно. Недопустимо, чтобы кто-то считал, что этот вопрос, как и первый, его не касается.

Очень редко бывает, чтобы кто-то, освоив профессию, принес пользу всему человечеству. Он занимает определенное место, на котором и должен стоять человек, чтобы понять все движение человечества. Вероятно, существуют другие планеты, где работа является чем-то излишним; но мы живем на бедной Земле, где работа, совершенно естественно, – необходимость и добродетель одновременно, поскольку наши добродетели происходят из необходимости, из правильного решения жизненного вопроса. Не существует никакой другой меры, кроме чувства общности; сохранение общества является задачей каждого индивида, основой его развития.

При решении второго жизненного вопроса вы также обнаружите самые разнообразные трудности и будете постоянно обращать внимание на совершенные уже при подготовке ошибки, которые, например, возникли изза того, что ребенок приобрел чувство неполноценности, поскольку всегда находился кто-то, кто не считался с его ценностью в сравнении с другими, поскольку он не мог общаться и что-либо делать вместе с другими людьми. Ребенок, естественно, полностью утратил чувство собственной ценности. Однако интересно и удивительно, что и из изнеженных детей, и из детей, воспитывавшихся в строгости, вырастают люди, не чувствующие себя способными справиться с задачами, относящимися к сфере работы. Импульс общности, из которого каждый получает свое значение, у этих детей никогда не возникает. Они не умеют жить в обществе. Из этого можно сделать педагогический вывод, что этих детей необходимо ввести в общество, их нельзя изолировать; кроме того, они должны контактировать не только с детьми, но и со взрослыми. Они должны видеть мир в малом. Нам хорошо известно, что все подготовленные к обществу дети характеризуются в школе как заводилы, тогда как другие всегда остаются в тени.

Теперь мы приходим к третьему жизненному вопросу, к вопросу любви. В некоторых пунктах его решение со всей определенностью уже описано выше. Существует два пола. Игнорировать этот факт едва ли возможно. Разумеется, мы не будем удивлены, что те, кому это все же удается, приводят всевозможные доводы, которые, однако, не могут устоять перед фактами, что наша жизнь – это жизнь общности людей, составляющих единое целое, что наши способности, наше существование могут быть плодотворными только в том случае, если мы считаем себя частью целого.

Хотя до сих пор мы вели речь лишь о крайних случаях, тем не менее мы можем сказать, что и все нюансы, разумеется, будут подчиняться тем же законам и принципам. Решение жизненного вопроса возможно только при условии социальности. Любое другое решение неправильно и, как все неправильное на этом жизненном пути, влечет за собой пагубные последствия. Эластичность человеческой психики благодаря вмешательству и переплетению разных факторов способна затушевать в жизни человека связь ошибки и следствия. Нередко, когда эти жизненные вопросы решаются поздно, нам, близоруким людям, связь также не ясна, хотя на этот счет достаточно ясно высказывается, например, религия. Значение неправильного решения этого третьего жизненно важного вопроса, разумеется, можно увидеть только в том, что здесь господствуют заблуждения, распознать которые при прежнем способе рассмотрения вообще, пожалуй, было нельзя.

И здесь мы находим те же аналогии, что и при решении первых двух жизненных вопросов. Везде, где обнаруживается уклонение от решения третьего жизненного вопроса, причины этого надо искать в предыстории. Если, например, с этой позиции вы рассмотрите гомосексуализм, то в каждом случае уже в предыстории обнаружите указание на гомосексуальное развитие человека в последующей жизни. Ошибочно было бы считать, что здесь все было врожденным и неизменным, – это всего лишь видимость. Ибо при решении других жизненных вопросов мы могли наблюдать те же условия и состояния, ошибочное развитие, которому способствовали упущения со стороны окружения, но в этом случае у нас нет основания предполагать, что возникшие в результате неудачные решения неизменны или что их можно объяснить врожденными задатками.

Что мы знаем о гомосексуалистах? То, что они всегда проявляют интерес только к своему полу. Разумеется, это выглядит так, словно это всего лишь «интерес», тогда как на самом деле это нечто гораздо большее. Однако зададимся вопросом, что происходит с нормальным человеком, который проявляет интерес только к противоположному полу. Этот интерес не является изолированным, но связан со множеством тенденций, стремлений, подготовок, с длительной тренировкой, которая необходима для соразмерного решения всех жизненных вопросов. Следовательно, у гомосексуалистов мы принимаем за «интерес» то, что в действительности является чем-то большим, а именно тенденциозной тренировкой, причину и цель которой мы должны выяснить. В предыстории гомосексуалистов мы сумели установить, что речь шла преимущественно о детях, которые испытывали слишком большой страх перед родителями противоположного пола. Например, у мальчиков, имевших очень строгих матерей, которые, возможно, достаточно хорошо к ним относились, но не проявляли тепла, мы могли наблюдать не только то, что в образе матери они боятся вообще всех лиц противоположного пола или, по меньшей мере, начинают почтительно к ним относиться, но и то, что люди, которые должны были способствовать обращению чувства общности на других людей, со своей задачей не справились. В результате возникает форма жизни, которая при всей терпимости к ней, собственно говоря, все же не является правильной, поскольку пренебрегает важнейшими задачами общества. Мы каждый раз видим, что следствием этих ошибок в предыстории является неудовлетворительная подготовка человека и что эти ошибки начинают сказываться в тот момент, когда перед ним встают вопросы жизни. Мы обнаруживаем не только недостаточную тренировку человека, но и преграждающие ему путь боязливость и неуверенность в себе. Такие люди, будь то трудновоспитуемые дети, преступники, больные или люди с сексуальными отклонениями, имеют нечто общее: всякий раз на пути к достижению цели, останавливаясь на некоторой дистанции от нее, они начинают, так сказать, заниматься другими делами. Это похоже на то, как если бы, не имея возможности отправиться на фронт, они задерживались где-то в тылу, закреплялись в неком пункте и там окапывались, поскольку решение жизненного вопроса кажется им невозможным без того, чтобы не потерпеть при этом тяжелого поражения.

Рассмотреть психологию этих людей не всегда оказывается просто. Мы часто обнаруживаем, что хитрость человека может превратить вещь, явление в их противоположность – один, например, постоянно взывает к любви, но именно таким нецелесообразным способом решает этот вопрос и препятствует его решению. Бывает, например, так, что кто-то, вместо того чтобы терпеливо ждать, поспешно и торопливо стремится достичь исцеления от невроза. Но как раз из-за этого нетерпения он и не приходит к цели. Может быть и так, что трудновоспитуемые дети признают собственные ошибки и сожалеют о них, но ничуть не меняются. Однако такое возможно только в том случае, если в этой взаимосвязи остается скрытой общая динамика. Посмотрите на ленивых детей. Лень, разумеется, не является добродетелью, поскольку она противостоит труду и связям индивида с обществом. Когда такой ребенок «вступит в ряды человечества», он со своей задачей не справится. Поэтому мы пытаемся бороться с ленью. Как я уже ранее говорил, способ, которым можно ее победить, не может заключаться в выхватывании этих отдельных явлений с целью их упразднить. Родители, жалующиеся на лень своих детей, постоянно приводят их к нам со словами: «Мы пытались уже быть добрыми, но это не помогает. Мы пытались быть строгими, но и это не помогает». И то и другое не являются средствами, которые мы можем рекомендовать; скорее, мы удивляемся педагогам, которые полагают, что ребенок, которому сто и один раз говорят одно и то же, по волшебству или благодаря магической силе этих слов теперь вдруг изменится. Вместо этого лучше было бы рассмотреть предысторию этих детей, и тогда вскоре бы обнаружилось, что это последнее – пока – явление имеет долгое и сложное развитие. Мы имеем здесь дело с детьми, которые не верят в себя, которые, чувствуя себя безопасно в своей лени, естественно, к ней прибегают. Благодаря своей лени они, несомненно, нашли удобное для себя положение, из которого их очень сложно вывести. Когда они чего-то не делают, про них не говорят: «Это неспособный ребенок», а говорят: «Он неисправимый лентяй» и «Если бы он не ленился, то мог бы всего добиться». Если такой ребенок не выполняет свои задачи, то его подстегивают вдвойне, тогда как о прилежном ребенке в аналогичном случае никто не беспокоится. Есть даже дети, которые ленивы только потому, что они таким образом привлекают к себе внимание других. Какие средства применять к этим детям? Они работают, так сказать, при смягчающих обстоятельствах. Если их наказывают или обращаются с ними более строго, то они ведут себя так, словно оказываются в другом мире, при этом они не знают, к чему пришли. Следовательно, и вопрос о лени также связан с вопросом о единстве личности.