Читать книгу "Искупление вины - Евгений Сухов"

– Майор Гемприх-Петергоф слушает, – произнес он в трубку, стараясь не выдавать своего волнения.

– Как вы себя чувствуете, Вильфред?

– Унывать не собираюсь, считаю, что мои агенты подготовлены весьма достойно и по своему мастерству ни в чем не уступают агентам, выпускающимся в других диверсионных школах. Мне очень жаль погибших парней, но где-то они сами виноваты, идет война, и нужно проявлять бдительность. Если руководство «Абвера» считает, что я должен разделить ответственность за убитых наших солдат, то я готов! А если принято решение отправить меня на Восточный фронт, тем более готов до конца…

– Не торопитесь, майор, – прервал Пиккенброк. – На Восточном фронте сейчас могут обойтись и без вас. Если мы решим отправить вас на передовую, то сделаем это без промедления и без всякого внутреннего содрогания. Вы просто получите приказ, соберетесь в течение часа и отбудете на линию фронта. А сейчас ваш опыт послужит совершенно для других целей. Мы обсудили ситуацию, произошедшую в вашей школе, и пришли к выводу, что ваши агенты подготовлены отлично! Я не помню случая, чтобы кто-нибудь из выпускников диверсионной школы перестрелял поисковую группу. А ведь преследователи имеют немалый боевой опыт, должным образом обучены, да еще были с собаками. Солдат, конечно, жаль… Но где-то они сами виноваты, когда бежали под пули. Неужели они думали, что в них будут стрелять холостыми патронами?.. Мы решили объявить вам благодарность за хорошую подготовку агентов.

Ожидавший всего чего угодно, но только не поощрения, Гемприх-Петергоф выдавил:

– Хайль Гитлер! Господин майор, позвольте…

– Не торопитесь меня благодарить, майор, – прервал его Пиккенброк, – я еще не все сказал. Командира группы агентуры, Столяров, кажется, его фамилия…

– Точно так, господин майор!

– Его мы отправим в штрафной лагерь. Там его должны научить хорошим манерам. А если пребывание не пойдет ему на пользу, мы его просто расстреляем. Кто-то же должен ответить за убийство немецких солдат. Надеюсь, вы не возражаете против такого решения?

– Никак нет, господин майор! – живо ответил майор Гемприх-Петергоф. Договорить он не успел, в трубке раздались прерывистые гудки.

Аккуратно положив ее на аппарат, майор усмехнулся, подумав о том, что каким-то чудом ему удалось избежать краха своей карьеры. Вряд ли вышло бы что-нибудь хорошее из его отправки на фронт. Прятаться за спиной рядовых солдат он не привык, так что на передовой его убили бы в ближайшем бою. А служа в разведке, он принесет куда больше пользы. Но Столярова, командира разведгруппы, ярко выраженного лидера, было жаль. В лагере его непременно расстреляют. Из него мог бы вырасти весьма перспективный агент, не будь он так хорош в ближнем бою. Его отличительная черта – лютость к большевикам – принесла бы немало пользы Третьему рейху.

В чем-то он тоже виноват – по правилам диверсионной работы, Столяров должен был уходить от преследования, а не ввязываться в перестрелку. Бой – это вынужденная мера, когда нет другого решения. Он забыл главное правило – выполнить задачу, поставленную командованием, и раствориться незамеченным.

Из группы преследования удалось уцелеть только шестерым, но им тоже не повезло. Час назад Пиккенброк подписал приказ о переводе их в боевые части. Так что оплошность, каковую они проявили в глубоком тылу, предстоит исправлять на передовой.

Глава 6. Поехали, голубчики!

Начало марта 1942 года

Псковский разведывательно-диверсионный лагерь размещался на окраине города в небольшом здании из красного кирпича, имевшего сравнительно небольшую историю: его строил купец первой гильдии Филимонов. Незадолго до своей кончины он подарил его городу, в котором власти разместили мужскую гимназию, а уже после семнадцатого года особняк переоборудовали под среднюю школу.

Курсанты в разведшколу поставлялись из особых предварительных лагерей для русских и зондеркоманд «Цеппелина». В обычное время здесь готовили до двухсот активистов одновременно, в этот раз их было всего лишь пятьдесят, занимавшихся по усиленной двухмесячной программе, где особый нажим делался на предметы разведки и подрывного дела. Особое значение придавали разведке в советском тылу и специальному оружию. За две недели до окончания учебы курсантов разделили на две группы и стали готовить по специальной программе, где упор делался на точную привязку к местности в зоне предстоящего десантирования.

Аверьянов Михаил попал в небольшую группу из четырех человек, в задачу которой входило десантироваться близ небольшого города Бабаево в Вологодской области. Затем перебраться в Вологду и отыскать жилье близ железнодорожных путей, откуда можно было бы отслеживать передвижение воинских эшелонов и различных грузов. Следующая задача состояла в том, чтобы установить нахождение армейских складов и баз, выявлять местоположение аэродромов, а также типы и количество самолетов, дислоцированных на них.

Руководителем группы был назначен кадровый офицер «Абвера» Голощекин.

Обер-лейтенанту Филиппу Голощекину довелось воевать еще в Гражданскую: сначала в армии Деникина, а позже под командованием барона Врангеля. Когда «белое дело» было проиграно окончательно, то вместе с остатками русской армии он перебрался в Германию. Немного позже окончил высшие курсы Академии генерального штаба Рейхсвера, откуда впоследствии перешел в «Абвер». Так что у обер-лейтенанта был весьма солидный послужной список и множество удачных операций, проведенных против большевиков на территории Советского Союза. Со стороны немцев он пользовался заслуженным авторитетом, они считали его удачным приобретением в борьбе с большевиками. Среди преподавателей школы циркулировал упорный слушок, что обер-лейтенант пользуется благосклонностью самого адмирала Канариса, и тот намерен в ближайшие месяцы поставить его во главе Псковской разведывательно-диверсионной школы.

Перед самой отправкой за линию фронта Голощекин еще раз собрал свою небольшую группу для окончательного инструктажа.

По правую сторону от него сидел Аверьянов в форме старшего сержанта, оперативный псевдоним «Филин», напротив – Тарасюк, оперативный псевдоним «Ворон», с погонами сержанта, слева устроились Лиходеев – в школе он обучался под фамилией Синица – и Падышев, с псевдонимом «Галка», оба рядовые. Так что набиралась целая птичья стая.

Собравшиеся терпеливо ждали, когда Голощекин заговорит. Однако тот не торопился, продолжал всматриваться в их напряженные лица, как если бы хотел узнать, о чем они думают в эту минуту.

Последние полгода обер-лейтенанта преследовали откровенные неудачи. Из шести групп, отправленных за линию фронта, в эфир вышли лишь две, с опозданием на целую неделю. У командования были весьма серьезные опасения полагать, что заброшенные группы работают под контролем «СМЕРШа». Остальные четыре группы или просто разбежались, как это нередко случается с русскими, или были арестованы советской контрразведкой.

Это был серьезный провал, и Голощекин рассчитывал исправить пошатнувшееся доверие хорошо подготовленным отрядом.