Читать книгу "Кот, который гуляет со мной - Татьяна Веденская"

Наверное, пройдут тысячелетия, а я так и буду сидеть с Вовкой на полу и рисовать фломастерами сказочных чудовищ. Мой странноватый внутренний мир – богатое поле для анализа, но Вовка прекрасно меня понимает, во всяком случае пока.

Через некоторое время мы уехали из больницы. Перед этим врач сказал нам: «Подержим ее тут недельку, посмотрим. Трудно что-то предугадать, все зависит от организма». Игорь стоял рядом, когда это было сказано, и его лицо мгновенно закрылось, захлопнулось, как окошки у избушки на курьих ножках. Неделю я буду Вовке вместо матери, неделя ненормального графика и непредсказуемых проблем. Мне стало жаль его. Самую капельку. Не Вовку, тот спал на кресле в коридоре. Мне было жаль всех тех надежд и ожиданий, что разобьются о быт. Мой благородный идальго все надеется на нормальную жизнь – забавно, что со мной.

Игорь подошел к креслу, где тихо посапывал Вовка, наклонился, поднял его на руки и понес к выходу. Мое сердце вздрогнуло и застучало, как сумасшедшее. Может быть, я ошибаюсь насчет него? Я знаю, я плохо разбираюсь в людях. По большей части потому, что люди создавались без нормальной инструкции и четких указаний по технической эксплуатации. Иногда мне кажется, что у человечества был не один производитель, а не меньше сотни, и далеко не все они выполнили свою работу одинаково хорошо. Нас с Малдером задумывали с разными целями. Его – как выставочный образец или как искушение, с помощью которого можно сводить с ума целые народы. Меня – по недоразумению, изготовили с дополнительным процессором и масштабными базами данных, но забыли установить индикаторы добра и зла и датчики температур человеческих взаимоотношений. Когда меня спрашивают, есть ли у человека внутренний мир, я отвечаю, что да, а иначе что бы рассматривали с помощью аппаратов ультразвуковой диагностики. Как говорят художники, «я так вижу», мои глаза – рентген, но я слепа, когда речь идет о любви.

– Нам пора, – сказал Игорь негромко, чтобы не разбудить Вовку.

– Куда пора? – непонимающе спросила я, посеменив за ними. В машине Игоря, в его вишневом «Опеле» Вовка проснулся и раскапризничался. Он оказался голодным, он недоспал и устал, но со всей иррациональностью маленького человека не знал, чем заняться и куда деть накопившуюся энергию.

– Вовка, а ну, успокойся, а то дядя отдаст тебя полицейскому! – припугнула я племяша, пытаясь остановить его возню на заднем сиденье автомобиля. Попытка не удалась.

– Плавда? Отдаст? – еще более оживился Вовка. – А когда? И где? А он будет в фойме или так? Я хочу, чтобы в фойме. К нам в садик плиходил дядька из ГИБДД. – Это название Вовка выговорил особенно старательно. – Но он был без фоймы.

– Получила, а? – усмехнулся Игорь, поглядывая на меня в зеркальце. Я сидела рядом с племянником, красная, растрепанная – в машине было жарко, на улице холодно. – И где мы теперь возьмем ему полицейского в форме?

– Вообще-то ты должен был испугаться, Вовка. Ай, алло! Ты чего вытворяешь? – заорала я не своим голосом, потому что Вовка с ловкостью вора-домушника чуть не распахнул дверь автомобиля на полном ходу. – Стой, стой! Игорь, останови. Лучше пешком. Еще не хватало, чтобы ребенок вывалился за борт.

– И как он понял, за какую ручку дергать? – пробормотал Апрель. Я усмехнулась. Лучше бы дверь заблокировал. Дверь можно открыть и случайно.

– Вот ты – психотерапевт, а детей совсем не знаешь. А у них, знаешь, своя психология, они дергают за триста ручек в минуту и жмут на столько же кнопок. И в результате, в полном согласии с теорией вероятности, от какого-то из их действий обязательно случается небольшая беда, а от какого-то – и большая.

– Ага, – кивнул Игорь, аккуратно паркуя машину возле какого-то продуктового магазина. Мне было интересно, на сколько времени его хватит. Свидание в обществе моего племянника. Выходные на помойку. Я была готова биться об заклад, Игорь Вячеславович уже подумывал, что зря он все это затеял. Все планы – коту под хвост. Коту Шрёдингера, если уж на то пошло. – Так бывает, если не внести в теорию вероятности небольшие коррективы.

– Как можно внести коррективы в теорию? – хмыкнула я, удерживая Вовку на месте.

– А что такое теолия? – тут же отреагировал Вовка.

– Сейчас тебе дядя Игорь объяснит. – Я продолжала улыбаться.

– Теория, Володя, это такая штука… это… как с большим взрывом. Говорят, когда-то он случился, но теперь теория – это то, что от него осталось, понимаешь?

– Нет, – радостно подпрыгнул Вовка. – Какой взлыв? Как салют на Новый год?

– Нет, побольше. Намного больше. Но ты не переживай, что не понимаешь, и никто не понимает, это же теория большого взрыва. Это слишком мудрёно. – Игорь спокойно вышел из машины и пошел к багажнику. Чего ему там, в багажнике, нужно? Я смотрела на него, крутила головой, наверное, так недоверчиво и подозрительно, что он рассмеялся.

– Ты так смотрела на меня сейчас… словно думала, что я пройду мимо и уйду вдаль. Исчезну в закате, оставив вас с Вовкой одних, – хмыкнул он. Вот-вот. Чего-то в этом роде я и ожидала.

– Это было бы неожиданно, да? – Я почувствовала, как холодный воздух проникает в салон сквозь открытую дверь багажника. – И кстати, я понимаю, что такое теория большого взрыва.

– Ну не могу сказать, что я удивлен, – пробормотал Игорь и принялся что-то искать, греметь коробками. – Ты инопланетянка. Я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что ты сама его и устроила. А теперь просто прилетела приглядывать за нашим грешным миром.

– Это плавда? – аж зашелся от возбуждения временно прирученный Вовка. – Ты – иноплатянка?

– Не иноплатянка, а и-но-пла-не-тян-ка, – попыталась поправить его я. Куда там!

– Ты что, никогда не слышал, как твоя тетя заливает про черные дыры, бесконечные массы и предполагаемые события, – подколол меня Игорь, а потом сделал «большие глаза» Вовке. – Конечно, она – «иноплатянка». Так, как ты сказал. Ага, вот и инструкция. Я же помню, что оставлял ее в машине. Так, у меня тоже есть теория, только не вероятности, а другая. Что должна быть какая-то защита «от дурака», чтобы дети по дороге не выпадали. Потому что, моя дорогая Фаина, теорию вероятности не вчера придумали, и инженеры, небось, тоже в курсе. О! Внешняя блокировка дверей. Сейчас посмотрим.

Игорь захлопнул багажник и подошел к нам. Он раскрыл нашу дверь, склонился и осмотрел ее, сверяясь с инструкцией. У меня всегда вызывали уважение люди, которые умеют читать инструкции. Традиционно принято считать, что женщины не умеют сложить два плюс два и перенести смысл напечатанного на бумаге в реальность, но мой опыт показывает, что инструкции – это литература избранных и читают их только отдельные личности. «Иноплатяне», видимо. Игорь убрал инструкцию в карман пальто и нажал на какой-то рычажок на боковой стороне двери.

– Вуаля! Все, теперь вы от меня никуда не денетесь. Я вам и двери заблокировал, и окна. Теперь вы – мои пленники.

– Пятьдесят раз! Ты говоришь об этом так, словно Ватерлоо выиграл, – хмыкнула я. – Думаешь, мы с Вовкой не найдем способа выбраться?