Читать книгу "Большая книга ужасов 71 - Елена Усачева"

Карандашом. Мелким уверенным почерком.

– Конечно нет! – скривился долговязый. – Талант нужен. Ты думаешь, сколько человек просят у кладбища? Миллионы! А исполняется… – Он обвел присутствующих рукой. – Надо чувствовать это место, тогда все получится.

– И что, все потом за это заплатили? – с сомнением спросила Катька.

Долговязый смотрел вдаль. Шуз сверлил взглядом свои кроссовки. Мелкие заглядывали Катьке в глаза. Хохотнул тот, что на класс старше.

– А может, тут везунчиков до фига, – выпалил он. – Ты время не тяни. Скоро совсем темно будет. Еще останемся здесь до утра. Пиши.

– Что писать? – Только сейчас Катька заметила, что мелкий с мата все же вбуравил свой карандаш в ее пальцы.

– Желание!

– Какое?

В голове у Катьки метнулась спасительная мысль, что сейчас она сможет послать куда подальше всю эту сумасшедшую компанию.

– Чтобы с нас ушло проклятье! – процедил долговязый.

– А на кого пришло?

Глупые вопросы из Катьки сыпались, она и сама это понимала.

– Ни на кого, – равнодушно пожал плечами долговязый. – Просто уйдет и все. И тебе за это – ничего. А с нас – респект и уважуха. Ну и помощь, если понадобится.

Катька покрутила в пальцах карандаш. Так просто? Она напишет, и все заживут счастливо? Пишут многие, а сбывается у единиц. Конечно, помощи у кладбища просит любой школьник. Если бы всем помогало, была бы не школа, а братская могила. А так… Раз, два, три, четыре, пять. С ней шесть. Те, кого кладбище услышало.

– Чего ждем? – буркнул молчащий до этого Шуз. – Темнеет.

– Пиши, – поторопил долговязый.

– Так и писать: «Господи, помилуй»? – ткнула она карандашом в надпись.

– Что за ерунда? – нахмурился долговязый. – Сразу желание пиши! «Пусть у Виталика…»

– У кого?

Катька уже пару часов общалась с этой странной компанией, но ей и в голову не приходило поинтересоваться их именами. А тут, значит, Виталик…

– Ты не смотри, – пнул ее в плечо долговязый, – ты пиши. Виталик – это вон тот.

«Тот» оказался на класс старше. Он жизнерадостно улыбался и кивал.

– Напишешь имена и попросишь, чтобы проклятье с нас ушло.

Катька прикинула, сколько придется писать имен. Столько свободного места не было. Она пошла вдоль склепа, заглянула за угол. Сплошняком шли предыдущие записи. Посмотрела с другой стороны.

– Пиши поверх. Засчитается.

Катьке было все равно, и она начала писать.

– «Пусть у Виталика Ю.» – Буквы ей подсказывал долговязый. – «У Дениса К.» – Имя Шуза Катька и так знала. – «Саши Д., Димы З.» – это были мелкие, с чипсами и с мата. – «И у…»

Долговязый словно бы задумался, но все же произнес свое имя:

– «…Юры В. все стало хорошо. Чтобы с них было снято проклятье». – Катька грызанула карандаш, добавила: – «И жили они долго и счастливо до глубокой старости».

– Чего ты там пишешь? – прошипел у нее над ухом долговязый.

– Отстань, – махнула рукой Катька.

Будут тут всякие ей мешать, когда она делом занимается, колдует. Кто главный специалист по желаниям? Кто везунчик? Она. Вот пускай остальные и не лезут.

Катька еще погрызла карандаш.

Была не была!

Она чуть отступила и дописала: «Пусть литераторша уедет в другой город».

– На, держи, – вернула она карандаш мелкому – уже запуталась какому, то ли Саше, то ли Диме. – Не хворай!

– И это все? – спросил тот, кто на класс старше, Виталик. Он пощупал себя, огляделся, закрыл глаза.

– Теперь надо ждать, когда сработает, – неуверенно произнес долговязый.

– Аааааа! – всхлипнул мелкий под Катькиным локтем.

– Черный Рыцарь! – заверещал второй мелкий.

Они рванули сразу. Промчались между оградками, пригибая головы, в своих темных куртках почти не различимые на фоне надгробий.

Катька никогда не видела, как люди бледнеют. Но сейчас именно это происходило с Виталиком. Его лицо, до этого вполне себе розовое, сверху вниз окрасилось в сероватый цвет, глаза вытаращились, рот округлился. Катька настолько поразилась увиденным, что не сразу поняла, куда все смотрят. А смотрели они мимо нее. Интересное происходило там, за спиной.

Медленно, очень медленно – опять что-то было с шеей, не поворачивалась – Катька оглянулась.

Между могил двигалась высокая темная фигура. Движение это было не поступательное, как идут люди, а плавное, словно идущий перемещался на тележке.

Длинный темный плащ – в накативших разом сумерках кажется, что черный, – на голове капюшон или что-то, сильно закрывающее лицо.

Легкий шорох справа дал знать, что Шуз убежал. Долговязый тоже не стал досматривать эту жуткую картину до конца. Он перемахнул через ближайшую оградку и прямо по могиле побежал к центральной аллее.

– Бежим! – дернул Катьку за куртку Виталик. – Это он! Это призрак.

Катька попятилась, отступая к пристройке около склепа. Виталик тянул. Пальцы щелкнули, срываясь с рукава.

– Не стой! – взвыл на класс старше. – Он убьет! Да что я с тобой!

Виталик помчался по узкой дорожке, высоко подпрыгивая, словно пятки его жгла раскаленная земля.

Катька отступила за пристройку. Бояться ей было нечего. Если долговязый прав, то с ней ничего не случится. Черный Рыцарь пришел не за ней. Он пришел за парнями. Вот пускай они и убегают. А ей убегать рано.

Покатая крыша какое-то время скрывала ее. Черная фигура выросла из-за темно-розового угла. Плащ или пальто доходили до земли, ног не видно. Фигура остановилась четко напротив свежей надписи. Поднялась рука в черной перчатке. Черный палец ткнул в стену.

Катька опустилась на корточки и закрыла глаза. Все, сработало. Теперь она королева желаний. И пускай пацаны не надеются, что они так легко от нее избавятся. Она ведь может и что другое на склепе написать, всю жизнь будут зайцами скакать по кладбищу…

Картина грядущего мгновенно нарисовалась настолько жизнерадостная, что Катька распахнула глаза, собираясь встать, и чуть не врезалась головой в склонившегося Черного Рыцаря.

В капюшоне – а это действительно был капюшон – зияла пустота, рука в черной перчатке показывала на Катьку.

– Уходи! – грянуло в Катькиной голове. – И никогда сюда не возвращайся!

Катька опрокинулась на спину. Она еще ничего не понимала. Она еще ничему не верила.

– Или ты за это заплатишь!

Рука потянулась к ней. Почему-то представилось, что на ладони должен лежать черный кругляшок метки. Но рука была пуста.