Читать книгу "Большая книга ужасов 71 - Елена Усачева"

– Мама! – взвыла Катька в склонившийся над ней капюшон. Она дернулась назад, проскочила каракатицей пару метров, выбралась из-под черной фигуры и рванула в просвет между могилами.

Ни испуга, ни мыслей. Ноги работали четко. Все вокруг вдруг стало предельно ясным, словно перед Катькой развернули карту. Она бежала, посекундно оценивая ситуацию, – дорожки, оградки, препятствия. Кажется, она через что-то прыгала, кажется, за что-то задевала. Центральная аллея появилась неожиданно. А с ней и сторож. Никакого сомнения – сторож. С метлой, в шапке-ушанке, в объемном тулупе. Метлой махнул. Катька свернула на боковую аллею. Не оглядывалась. Следила за дыханием, чтобы не сбилось. Срезала угол в каком-то уж совсем узком проходе. Стена. Глянула направо-налево.

Перепрыгнет.

Оттолкнулась ногами, уперлась руками, перенесла тело через гладкую верхнюю кромку.

Что-то звенело и крякало. Не сразу поняла. Тело уже валилось на спасательную свободу. Остановиться было невозможно.

Трамвай налетел.

Глава третья

Воробьи чирикают, синички тренькают, пеночки чивиркают, а вороны…

Ну, это понятно.

Второй этаж, под окнами кусты сирени – обчирикайся. Именно этим обычно и занимаются по утрам воробьи. Еще иногда прилетают синички. Негромкие. Попищат, попищат и улетят. Пеночки только весной бывают, их слушать приятно, весна все-таки. Еще заглядывают снегири. Но эти редко, в конце зимы. Сожрут все семечки на ясене, закусят рябиной и тяжело падают на кусты сирени. На сирени можно только сидеть, есть тут нечего.

Воробьев всех хочется передушить лично, сжимая тонкие шейки пальцами. Синички радуют. Пеночки – радуют особо. Снегири – тоже хорошо, пускай скрипят, это негромко. Но почему сегодня не воробьи, а вороны? Им что, больше каркать негде?

Вы когда-нибудь видели ворону в кустах сирени? Так, чтобы сидела, чтобы цеплялась лапами за тонкие ветки? Нет. Вот и Катька не могла представить, как она там сидит. Сидит и каркает. Может, у нее живот болит? Или у птиц животы не болят?

На двадцать пятый «кар» в открытую форточку Катька не выдержала и сорвалась с кровати.

Сейчас прольется чья-то кровь!

Ворона сидела не на кустах – от Катькиного явления в окне с веток сирени спорхнули ее знакомые воробьи, – она расхаживала по земле. По-деловому так. Лапами задевала опавшие листья березы. Береза росла тут же, но ветки ее начинались с четвертого этажа, там тоже, наверное, весело было жить по утрам – на эту березу кто только не садился. Говорят, туда даже сокол-тетеревятник залетал.

А тут ворона. Косится одним глазом в сторону Катьки, ходит. Может, даже шуршит – отсюда не слышно. И каркает. Распушает грудь, вытягивает шею, распахивает клюв, и такое противное из горла вырывается «гхааар».

Все вокруг как будто бы исчезло – кусты сирени с зелеными листьями, белый с пятнами ствол березы, серый заборчик, черный асфальт дорожки, пожухлая уже трава, затоптанная земля. Только ворона. Ее глянцевый чуть навыкате глаз. Большой серо-черный клюв. Очень сильный, судя по виду. Переливающиеся черные перья. Черные!

Вспомнилась рука в черной перчатке, рокот «Твоя расплата» и оглушительный звон трамвая.

Стукнули в дверь.

– Катя! Ты проснулась? – позвала мама.

Катька вздрогнула. Ладони мгновенно вспотели. Она закашлялась, обхватила себя за плечи.

Спокойно, спокойно! Все в порядке!

И в зеркало видно – все в порядке. Круглое лицо, нос с горбинкой, спутанные волосы… А это что?

Катька приблизила лицо к зеркалу, подняв челку. На лбу ссадина.

Ссадина!

Разом вспомнила, где ее получила.

Трамвай. Как он звенел! Как он несся прямо на нее! Как она прыгнула руками вперед, даже не успев сгруппироваться, чтобы не удариться. Как врезалась лбом в огораживающий столбик… Как вцепилась в него руками… Как слушала грохот уходящего трамвая…

«Ты за это заплатишь…»

– Катя!

Катька открыла глаза. С удивлением увидела, что крепко прижимает к груди правую руку, что от сильного захвата на запястье появился белый след. Ссадина на лбу набухла кровью.

– Завтракать иди! – звала мама.

Катька опустила руки и усмехнулась.

Это называется, везунчик. Любой другой бы увернуться не успел. Долговязый там. Или Шуз. А она – запросто. И от сторожа убежала. И в ворону эту сейчас что-нибудь кинет и непременно попадет.

Но вороны за окном уже не было. Катька набросила на плечи халат и выпала в коридор. Не успела она открыть дверь, как на кухне послышался грохот. Вскрикнула мама.

Все-таки вчерашний вечер не прошел бесследно – нервная Катька стала. Разом придумала страшное – Черный Рыцарь лезет через окно, гремит своими железками, опрокидывает табуретки.

– Ой! – Мама стояла с широко распахнутыми испуганными глазами. Жала к щеке полотенце. – Представляешь, ворона! Со всего размаху в окно врезалась. Летела так, главное, неспешно. Я все смотрела, ждала, когда свернет. А она прямо башкой…

Мама осторожно, крадучись, словно боялась спугнуть кого, подошла к подоконнику. Катька выглянула из-за ее плеча. Ничего там не было. Та же сирень, вид сбоку, та же береза, с тем же видом. И листва.

– Уф, я испугалась, – выпрямилась мама. – Чуть стекло не разбила. А ты что такая бледная?

Катька сдержалась, чтобы не выпалить: «Мама! Мы теперь самые счастливые люди на свете! Заживем королями!» Села за стол и мечтательно подняла глаза к потолку. Хотелось сказать пафосное: «Грядут перемены!» Или: «Ты скоро не узнаешь свою дочь». Но и в этот раз сдержалась. Королев удачи украшает скромность.

– Пожалуй, я сегодня выпью какао, – загадочно произнесла она. – С бутербродом.

Мама бросила на стол полотенце и, пробормотав проклятье в адрес глупой птицы, что так взволновала ее, поставила на плиту чайник.

– Чего у тебя в школе-то? – спросила мама, с любопытством разглядывая содержимое холодильника.

– В школе-то? – протянула Катька. – Вчера контрольная по физике была.

– Опять двойка? – Мама закрыла холодильник. Подумала, открыла вновь.

– Зачем же? Что я хорошую оценку уже получить не могу?

– Можешь, – пробормотала мама, с головой влезая в холодильник. – Но что-то раньше ты этого не делала.

– Мама! Все в этой жизни меняется!

– Да? – Мама теперь с таким же озадаченным взглядом смотрела на Катьку. – А кто сырки глазированные сожрал?

– Я не брала! – с достоинством произнесла Катька.

– Странно, – мама опять погрузилась в холодильник. Засипел чайник.

– Мама, как ты считаешь, призраки существуют? – Катька смотрела на свои обкусанные ногти, старательно делая вид, что вопрос задала просто так, из любопытства.