Читать книгу "Assassin's Creed. Кредо убийцы - Кристи Голден"

Инстинкт самосохранения включил в нем панический страх. Цепь есть цепь, состоит ли она из металлических звеньев или имеет вид полотняного пояса с пряжкой в виде блестящей буквы «А». Он лихорадочно искал глазами Софию. Она спокойно смотрела на него, и в ее холодных голубых глазах он не смог прочитать ничего.

– Клинки готовы? – спросила она.

Кэл не сразу понял, что она обращается не к нему, а к своему помощнику, стоявшему в нише у мониторов.

– Сейчас, – ответил молодой человек с бородкой. Он шагнул из двадцать первого века в век четырнадцатый, от мониторов к стеклянному шкафу, достал что-то и протянул санитарам – или каким-то ассистентам, черт их знает, кто все эти люди.

– Их принадлежность подтверждена? – задала очередной странный вопрос София.

– Они действительно принадлежали Агилару, их извлекли из его могилы.

Могилы? Они что, расхитители гробниц?

София предлагала довериться ей, и тогда он все поймет. И потому он отошел от края пропасти и за это, как дикое животное, выражаясь образно, получил укол дротиком, а потом его притащили в некое подобие церкви… где вообще ничего не имело даже малой толики смысла.

Два ассистента принесли не то латы, не то нарукавники, санитары еще крепче сжали руки, удерживая Кэла, пока их ему надевали.

Он затравленно посмотрел на Софию.

– Что это? – проворчал он, безуспешно пытаясь сопротивляться.

Нарукавники были кожаные, очень старые, но каким-то образом ему знакомые.

– Это реликвия, и твоя ДНК позволит нам связаться с твоим древним предком, – пояснила София.

– Что?

Кэл хорошо все расслышал, но ничего не понял. София, не отводя взгляда от Кэла, обратилась к своим ассистентам:

– Приготовиться. Точка регрессии – Андалусия, тысяча четыреста девяносто первый год. Все записываем.

Экраны ожили. Кэл не успевал следить за мелькавшими изображениями, цифрами, схемами. Все это было за пределами его понимания, как для кота аэроплан.

– Рука готова, – сообщил Софии один из ассистентов.

«Рука?»

Над головой раздался зловещий звук заработавшего гидравлического механизма. Дурман в мыслях мгновенно рассеялся, Кэл четко осознал, что прикреплен к какой-то массивной машине, тускло поблескивавшей в свете, падавшем из окон. Механизм, вращаясь и обманчиво нежно жужжа, опускался, волнообразно разворачиваясь, как железная змея, просыпающаяся от долгой дремоты, пока не раскрылась его V-образная пасть.

Она опустилась куда-то за спину Кэла и с изящным щелчком замерла в готовности. Так вот что они называют «рукой»! И эта двупалая рука плотно схватила Кэла сзади за пояс.

Животный страх охватил Кэла, он едва не обделался. Кое-как ему удалось побороть страх яростью.

– Что это?

София смотрела на него с безмятежностью ангела, но вдруг опустила глаза, не в состоянии выдержать его взгляд.

– Прости, Кэл, – сказала она, и в ее голосе он услышал искреннее сожаление. – Мне тоже это не нравится.

– Тогда не делай этого!

Некое шестое чувство подсказывало ему, что он никогда не будет прежним, если она сделает то, что задумала.

София посмотрела на него, и было в ее взгляде странное смешение сожаления и жесткой непреклонности.

– Дайте анестезию.

Десять металлических игл, похожих на лапки насекомого, впились ему сзади в шею. Он не успел увернуться, как что-то острое и длинное с невыносимой болью вошло в основание его черепа.

Он закричал.

С детства Кэл боролся за свою жизнь. Он совершил убийство. И сам несколько раз был на волосок от гибели. Он убегал от полиции, в него стреляли, кололи ножом, избивали до полусмерти.

Но никогда он не испытывал такой адской боли.

«Это не больница. Не лаборатория. Это камера пыток».

Довольно скоро боль поутихла, так что он смог вдохнуть и заорал:

– Что вам от меня надо?

София спокойно и четко ответила:

– Твое прошлое.

– Мое прошлое?..

Странно, но он вдруг вспомнил песню Пэтси Клайн, которая звучала по радио в тот день тридцать лет назад.

«Я схожу с ума», – пронеслось в голове.

Кэл, не скрывая ужаса, посмотрел на Софию. Казалось, она почувствовала его состояние, и голос ее изменился.

– Послушай меня внимательно, Кэл. Сейчас ты войдешь в «Анимус».

Слово вызвало у него реакцию, которую она не ожидала. Будучи подростком, он слышал о существовании дорогого программного обеспечения, выпущенного компанией, впоследствии получившей известность как «Абстерго энтертейнмент». Ходили слухи, что они создавали игры, используя воспоминания предков конкретных людей, эти везунчики тщательно отбирались, возможно, среди тех, кто сидел в шикарных офисах и проводил время в легендарной машине под названием «Анимус», похожей на удобное супернавороченное кресло.

Пока Кэл менял колонии для несовершеннолетних и интернаты, он научился виртуозно воровать программные обеспечения прямо из-под носа у продавцов, потом за большие деньги продавал детям, которые реальным дракам с разбитыми руками и носами предпочитали виртуальные бои.

Вот, значит, каков он, этот «Анимус»? Эта чудовищная, обладающая железной хваткой рука, что тянется из мутных глубин пороков и кошмаров неизвестного человека, и есть источник для создания детских видеоигр?

София продолжала, снова завладев его вниманием:

– Все, что ты увидишь, услышишь, почувствуешь, – это информация, сохранившаяся в памяти человека, который умер более пятисот лет назад.

Вдруг Кэл заметил, что София говорит, а сама тем временем отступает от него. Накатила новая волна страха, и он потянулся к ней – единственной здесь, кто видел в нем человека, и той самой, что распорядилась затолкнуть его в руку «Анимуса».

– Подождите! – закричал он, но было поздно.

Будто какой-то великан поднял его вверх и закружил, как на карусели. Стиснутый невероятной силой, Кэл беспомощно болтался в воздухе.

– Запомни, ты не можешь изменить происходящего, – прокричала София сквозь жужжание «Анимуса». – Следуй за событиями, не пытаясь их изменить, и не вздумай убегать. Это опасно для тебя. Оставайся в потоке памяти.

С того ужасного дня, когда он зашел в дом и увидел еще не остывший труп матери, увидел отца с окровавленным кинжалом, который намеревался убить и его самого, Кэл никогда и никому не позволял подавлять или контролировать свою волю. Даже в тюрьме он сумел отстоять свое личное пространство, в каком-то смысле сумел остаться независимым.

Но здесь рука «Анимуса» и эта женщина с ангельским лицом в одно мгновение лишили его воли и превратили в тряпичную куклу. И он понимал, что это только начало.