Читать книгу "Маленький богатырь - Ольга Новикова"

– Давай наперегонки, – вдруг услышал он писклявый голосок. И существо, не дожидаясь ответа, попрыгало вперед, обгоняя Сирина. Ромка пытался догнать прыгуна, но увидел только мелькающую вдалеке фигуру.

– Даже не пытайся тягаться, – остановил его Сирин. – Святибора никто не может обогнать.

– Его зовут Святибор? – спросил Ромка.

– Да, он божок леса, юркий, никто с ним не может справиться, ибо догнать его просто невозможно. И ты не тягайся с ним, – сказал Сирин и махнул крылом. – Вон он ужо где, – показал он вдаль. – Ужо у дворца – видишь яркие башенки? И в три прыжка он может вернуться обратно.

Ромка пытался разглядеть дворцовые башни, но из-за скопившихся на небе молочных облаков смог увидеть только размытые пятна. Тут над ними пролетел, могучий, но теплый ветер и чуть не сбил Ромку с ног, а потом полетел дальше, подминая, будто причесывая, деревья и траву.

– Это Стрибог полетел во дворец, – пояснил Сирин, – торопится, даже не заметил. А нет, не во дворец, на пашню залетел, – добавил Сирин, когда увидел, что Стрибог свернул в другую сторону.

– А давай посмотрим, что он там на пашне делает, – сказал Ромка.

– Да знамо что, за пшеницей и посевными следит, чтобы вовремя убрать. Потом Сварог пашню вспашет, и Стрибог ее снова засеет, а собранное зерно в мельнице у себя перемелет на муку, из которой богини выпекут хлеб.

– Надо же, – сказал Ромка, – я думал, у вас тут все волшебное и вы вообще ничего не делаете и даже не едите.

– Ну как же, едим, силы-то брать откуда-то надо. Сами печем и в поле работаем. Да ты потом все увидишь, – ответил Сирин.

Через некоторое время башни дворца стали различимы. А скоро показался и он сам во всем своем великолепии.

Вблизи дворец был весь слеплен наполовину из янтаря, а наполовину из золота и сверкал словно солнце. Его пузатые башенки с вытянутыми вверх кончиками, как маленькие зефиринки в кондитерском магазине, казалось, были отлиты из другого материала. Алые, золотистые, синеватые и зеленые, они также напоминали разноцветные свечи на большом золотистом торте. Когда путники прошли сквозь ворота, Ромку в один миг ослепил яркий свет. Он сильно зажмурил глаза, но это не помогло – из глаз фонтаном брызнули слезы. Ромка даже испугался, что ослепнет.

Постепенно глаза привыкли, и когда мальчик наконец-то осмелился их приоткрыть, то увидел, что этот яркий болезненный свет излучали деревья, которые были похожи на дубы из его мира, с одной только разницей – их кроны пылали невообразимым ярким огнем, а стволы были белыми, будто раскаленными.

Ромка хотел прикоснуться к гладкому стволу, но решил не делать этого из боязни обжечься.

– Не бойся, – сказал Сирин. – Это огнедубы – деревья с острова Березань, собственноручно посаженные Сварогом. Они не жгутся, хотя и пылают костром, сам проверь.

Ромка пересилил страх и погладил белую кору огнедуба.

– Действительно, совершенно не чувствую жара, – убедился он.

– Я же тебе говорил. Ну да ладно, пойдем уже, нас ждут, – поторопил Сирин, и они подошли к большим янтарным дверям, с вкрапленными зелеными и красными камушками. Они были почти такими же, как и дворцовые башни, только во много раз меньше. «Это, наверное, рубины и изумруды, – подумал Ромка, когда они проходили через двери, – надо же, какие огромные, прямо куски».

Во дворцовых палатах из Ромкиных глаз снова брызнули слезы, поэтому осмотреть дворец ему сперва никак не удавалось. Опять вернулось ощущение, будто он оказался слишком близко к солнцу, и Ромка посмотрел вниз – по дворцовому полу, словно молоко, разливалось жидкое золото или даже медовая патока, будто лившаяся на пол с крыльев диковинных птиц с оранжево-красным оперением. Они важно бродили по полу, что-то отыскивая в этой медовой пыли. Мальчик узнал их, эти птицы были точно такими же, как на цветной иллюстрации к сказке про «Конька-Горбунка», те самые жар-птицы, о которых он фантазировал в гостинице. Во всяком случае, именно такими он их себе и представлял. Птицы удивленно разглядывали гостей (все они были, конечно же, человеколикими, как Сирин). В этот момент мальчик почувствовал над собой прохладный ветерок. Это Сирин летел прямо над ним, прикрывая его крыльями. Через несколько минут глаза перестали болеть, Ромка огляделся и едва не обмер – за огромным и абсолютно круглым янтарным столом, ножки которого утонули в жидком золоте, сидели великаны.

Своей мощью они походили на древних атлантов, обликом – на персонажей древнерусских икон. У самого главного из них и самого величественного были золотые кудри и такая же борода. Кудри сияли невообразимо. Его лицо, белое, овальное, с прямым будто ювелирно выточенным аккуратным носом, сразу привлекало внимание и врезалось в память. Бог был строг, и строгости ему придавали ровные, длинные брови, находящиеся подо лбом так низко, что казалось, будто он чем-то недоволен и гневается. Он был одет в рубаху с расписным воротником и широкие штаны, ноги бога были обуты в мягкие сапоги, сделанные из какого-то добротного пуха. Узоры на рубахе были живыми, и когда бог двигался, узоры двигались вместе с ним. По ткани невообразимой рубахи плавали лебеди, гуси паслись на лугах, журавли взлетали к самому вороту, реки разливались, затекая под широкий блестящий кушак. Глаза бога лучились теплым приятным светом.

Ромка заметил, что глаза у всех обитателей Яви, как и у Сирина, были без зрачков, отчего они казались еще более огромными и совершенно бездонными. И чудилось, что эти живые синие, желтые и зеленые озера вот-вот выплеснутся через края век и растекутся по золотому полу и изумрудным долинам. Но, когда настроение божества менялось, глаза становились холодными, и лицо его делалось каменным, как у статуи. Сам бог был неразговорчив, но громогласен – когда он начинал говорить, остальные смолкали. На плече бога сидела горделивая человеколикая птица, очень похожая на Сирина, но в несколько раз красивее его. Птицу беспокоил спор богов, она то и дело косилась в их сторону, хмуря ивовые иссиня-черные брови, красиво оттенявшие ее темные глаза и белоснежную кожу на лице. Перья у птицы, в отличие от Сирина, имели оранжево-красный оттенок.

Другие великаны были такими же интересными. Один из них – грозного вида с овальным, красивым лицом, с широкими изогнутыми бровями, живые и нервные глаза которого метали молнии, был облачен в длинную не подпоясанную рубаху с грозовыми тучами и клубящимся дымом на ней, и в такие же штаны свободного покроя. В порыве гнева он постоянно хватался за свой посох, внутри которого кружились желтые шары с молниями, которые будто бы вот-вот намеревались вырваться наружу.

Он постоянно о чем-то спорил с богом с узким худощавым лицом и бровями-стрелами, длинные посеребренные волосы которого, похожие на снежные метели, развевались над его головой сами по себе, подбрасывая вверх его серебристую корону и почти закрывая его жемчужные глаза. Корону бог то и дело ловил в полете и ворча водружал на место. Одет он был в длинный плащ, который тоже сам по себе шел волнами. Можно сказать, что одеждой бога и был сам ветер. Кудри и усы третьего бога были настолько рыжими и вьющимися, что напоминали кольцеобразные языки пламени, а бирюзовые глаза его светились теплым магическим светом, вызывая радость и непреодолимое веселье. Он был в рубашке с засученными рукавами, по которой перекатывались солнечные круги.