Читать книгу "Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин"

Ева кивнула, не отрывая взгляда от пароходов. Великолепные красавцы, стремительная мощь, но… в них словно что-то было не так, ошибка или обман. В их неправдоподобной белизне и в ощущении вечного праздника, что они сулили, таилась какая-то червоточина. Петропавел двинулся на корму и дал указание рулевому несколько отвернуть от здания Речного вокзала, а Ева так и не смогла определить, что ей не понравилось в этих двух пароходах.

Т-рр-хх, тум-па-акк, т-рр-хх

Треск повторился. Теперь он прозвучал гораздо отчётливей. Она оглянулась. Петропавел спокойно беседовал с рулевым, все были заняты своими делами. Звук либо никто не слышал, либо на него не обратили внимания. Ева ещё подождала некоторое время, пытаясь прислушаться, потом решила, что если гиды не реагируют, то всё в порядке.

Лодка вышла на середину Химкинского водохранилища, и здесь, в безветрии, стало совсем жарко. Впереди у берега Ева увидела множество лодок и поняла, что канал дальше отворачивает вправо.

– Зайдём к скитальцам, – громко распорядился Петропавел. – Ева, пройди-ка, пожалуйста, снова в укрытие. Это ненадолго. Речные скитальцы – сложный народец. Но у их капитана передо мной должок. Не хочу, чтобы они тебя видели.

Ева не стала возражать, тем более что возникла потребность переодеться в лёгкую майку. Раздвинула циновку и, когда чуть наклонила голову, поняла, что ей не понравилось в этих белоснежных лайнерах.

«Когда-то у вас была третья сестра, так? – подумала Ева. – Такая же, не отличишь, близняшка. Пароход “Октябрьская звезда”. Никого вы не отвезёте в счастливое место. Потому что это она – ваша сестра-близняшка – теперь слоняется по каналу. Её призрак, проклятый корабль». А следующая мысль была совсем уж безумной: «А иногда вы её прячете».

* * *

Ева развязала свой вещмешок, чистая лёгкая одежда покоилась на самом дне. Грустно вздохнула и тут же улыбнулась, когда наткнулась на красное платье своей матери. То самое, в котором она пыталась танцевать тогда с Фёдором. Их единственный раз. Ева провела по платью рукой. Сердцу стало больно, и она снова вздохнула и снова улыбнулась. Снаружи доносились мужские голоса, Петропавел разговаривал с теми, кого он назвал скитальцами.

Правда, странный народец – Петропавел говорил спокойно, а быстрая речь незнакомцев казалась то ворчливой, жалостливой, то огрызающейся.

– Хорошо, и кто сейчас капитан? – сказал Петропавел. – Вот как… ладно, я плыву с вами. Без оружия.

Потом он перешёл на чужую лодку, и та отчалила. Ева вернулась к своему занятию. Видимо, чтобы добраться до необходимого, придётся всё вытряхнуть. Ну что же, давно пора перебрать вещи и сложить по новой. Небольшую постирушку она устроила, воспользовавшись стоянкой, ещё в Пирогово, об утюге, конечно, не могло быть и речи, но Ева умела сушить и складывать вещи так, что они выглядели словно поглаженными. Она извлекла все свои пожитки, разделила на кучки, потом повернула вещмешок и вытряхнула его. Что-то ещё выпало оттуда, легонько звякнув об пол. Ева с интересом присмотрелась, не сразу поняв, что это было. Потом она захлопала глазами. Тёплая улыбка исчезла, едва родившись. Из вещмешка выпало то, чего там не было и не могло быть прежде. То, что не являлось её вещью. Ева в растерянности нагнулась и подняла длинный шнурок. Повертела в руках, и её взгляд застыл. Теперь улыбка, скривившая линию рта девушки, оказалась недоумённой. Эта вещь ей никогда не принадлежала. Но она, конечно же, узнала её. Совершенно не понимая, откуда она взялась.

Это был ключ.

* * *

Это был не просто ключ.

Старинный обычай в Дубне требовал, чтобы молодые люди дарили своим избранницам замочки, ключ от которых оставляли себе. Своеобразный акт помолвки, признание в любви и серьёзности намерений. Если свадьба состоялась, то замочки закрывали навсегда, прикрепив их к резному мостику у памятника Ленину, «мостику молодожёнов», а ключики выбрасывали на дно канала. Если же помолвка расстраивалась и счастливой паре не суждено было дать обет любви и верности перед тёмной водой канала, то молодые люди просто возвращали друг другу эти потерявшие смысл символы.

Ключ, который Ева держала в руках, не выполнил своего предназначения. Помолвка расстроилась. Это был ключ Фёдора. Именно его Ева видела в «Лас-Вегасе», когда они пробовали впервые танцевать. Ева надела красное платье своей матери, а ключ висел у Фёдора на шее. Ключ, связывающий его с другой. Тогда Евы это не касалось, несмотря на то, что они поцеловались. Тоже впервые. Но ведь потом…

Вероника, кажется?.. Господи, да, конечно же, Вероника! Она была его девушкой; из-за неё, как он считал, Фёдор и сбежал в рейс, чтобы разбогатеть и вернуться завидным женихом. Только ведь потом… всё поменялось. Так откуда же?

Взгляд Евы потемнел:

– Она ведь плохо обошлась с ним. Вероника, – глухо произнесла Ева. – Очень дурно.

Она бросила его. Променяла на богатого купеческого сынка. Их Ева также видела в «Лас-Вегасе», абсолютно довольную собой пару, и всё это случилось не из-за Евы. Тогда ещё Фёдор сгоряча и с расстройства нагрубил ей. А всё, что произошло между ними, случилось потом, позже. И всё поменялось. Зачем же этот ключ? Почему?

«Ну, подожди, – мысленно остановила себя девушка. – Случайно вышло. Фёдор снял его и просто не заметил, как ключ оказался в моих вещах».

Что ж, такое бывает. Да вот только… Ева снова захлопала ресницами: в «Лас-Вегасе» ключ ещё был у Фёдора, висел на шее. А потом произошла эта невероятная перестрелка, и тот, кого она увидела в следующий раз, уже не был просто пареньком из Дубны, не был прежним Фёдором. И общего «хозяйственного пространства», чтобы перепутать вещи, у них больше не было. И значит… «Никакой путаницы, ничем случайным тут и не пахнет. Ключ в мои вещи положили намеренно».

Но… кто? Когда? И главное, зачем?

Ответ, конечно, был, и был очевиден. Только Ева всё ещё пыталась избегать его. Ответа на вопрос, как ключ оказался в её вещах.

Фёдор положил его незаметно. Больше просто некому. Но… зачем? Что он хотел сказать? Если это шутка, то очень плохая шутка. Жестокая.

«Нет. Он так не мог поступить». Но кто же тогда? Может, просто хотел, чтобы это побыло у меня?! Но это не наша вещь. Зачем мне ключ, связывающий его с другой? Он всё ещё не может её забыть? И…»

«Не-ет. Он бы сказал».

И когда он мог это сделать? Незаметно подбросить мне ключ? В колокольне Икши? Когда тащила его в полусознании? Или когда прощались у тёмных шлюзов?! Решил отделаться от меня? Передумал, и чтоб не объясняться?.. Нет, этого не может быть. Он бы так не поступил со мной! Ведь они виделись только что в Лабиринте. И вся нежность, и признания, и… Ведь он сказал, что любит. Зачем же тогда?

Там что-то ещё, что-то другое… Незаметно подбросить ей ключ этой самой Вероники, которая… Нет, он бы такого не сделал, не поступил бы он так. Только не Фёдор.

Но… вот же он, ключ. Ева чуть повернула руку, и ключ блеснул, словно насмешкой, горьким укором, из глубины её ладони.