Читать книгу "Чужой. Море печали - Джеймс А. Мур"

Декер подавил смешок.

– Это просто такое название – из Библии, кажется, – сказал он[2]. – Мы находились в районе с песчаным грунтом, песок сдвинулся, оборудование поехало, и я застрял.

Черта с два он будет подставлять ребят из своей команды. Может, кое-кто этого и заслуживает, но Декеру с ними еще работать. Если они узнают о том, что он их выдал, то никто больше не станет ему доверять.

Джаптеш все так же невозмутимо изучал его.

– Ах, да, пробоотборник грунта, – сказал он и снова посмотрел на экран. – Кажется, у вас нет лицензии на управление подобными аппаратами? Почему вы вообще оказались рядом с этим механизмом?

Декеру перестал нравиться ход разговора. Он привык ко всяким уловкам бюрократов, но этот человек вроде бы был его врачом.

– Ну, там драка намечалась, и, как только я это почувствовал, то решил вмешаться, пока конфликт еще можно было потушить.

Как только он это произнес, то сразу понял, что пожалеет о своих словах.

«Нет ничего плохого в том, что ты улавливаешь чувства других людей, вот только они могут этого не понять».

Джаптеш почти излучал возбуждение, хотя его круглое лицо ничего не выражало.

– Это были Бадехо и Бронсон?

– Да. Все это есть в отчете.

– Но как вы узнали, что они готовы были затеять драку? – настаивал доктор. – Что значит «вы почувствовали» это?

– Ну, а почему я не мог почувствовать? – Может быть, еще удастся из этого выпутаться. – Они спорили, и Бронсон вел себя гораздо агрессивнее, чем обычно.

– Почему вы так считаете? Вы настолько хорошо его знаете?

Опять паранойя. Видимо, он чего-то недопонимает, но Декер готов был поклясться, что доктора действительно волнуют эти вопросы. Он потряс головой, чтобы отогнать эту мысль.

– Мне так показалось… потому что он первым набросился на Бадехо.

– Да, но до того, как это случилось, почему вы решили, что он больше обычного склонен к применению насилия?

– Наверное, нутром почувствовал.

Джаптеш задержал на нем пристальный взгляд, затем кивнул.

– Понятно, нутром почувствовали, – эхом откликнулся он. Потом снова уставился на экран. – По всей видимости, это было начало ваших приступов. Можете описать их в подробностях?

При одной мысли об этом у Алана скрутило живот.

– Хм… нет, – ответил он. – Думаю, я слишком был ими поглощен, чтобы сфокусироваться на том, что со мной происходило.

Доктор снова внимательно посмотрел на него, на этот раз на мгновение дольше задержав взгляд, и что-то отметил у себя на экране.

– Спасибо за визит, мистер Декер, – он поднял глаза и улыбнулся неискренней улыбкой. – Кажется, этого достаточно.

Декер вышел из кабинета врача, чувствуя себя крайне неуютно. Всепроникающее чувство, что кто-то точит на него зуб, упорно отказывалось исчезать.

Стояла зима, но воздух на улице вонял озоном и еще какой-то дрянью. В Чикаго всегда было так, сколько Декер себя помнил, хотя сейчас лучше, чем во времена его детства, пусть и ненамного. Ленты новостей были забиты обычными сообщениями о критическом загрязнении окружающей среды. Он сомневался, что когда-нибудь это изменится.

Каждые несколько лет кто-то предлагал еще более радикально терраформировать Землю, чтобы исправить еще больше нарушений. Проблема была только с погодой. На планете, где совсем не было атмосферы или где новая атмосфера только генерировалась, терраформирующие установки размещались по всей территории, чтобы медленно, но постоянно работать над окружающей средой. Временами из-за этого возникали жесточайшие штормовые фронты, которые опустошали целые регионы на планете – регионы, не заселенные людьми.

На Земле же такие бури сеяли невообразимые смерти и разрушения. Так что нужно было заниматься этим с большой осторожностью. Для обсуждения «за» и «против» создавались специальные подкомитеты, но ничего все равно не происходило. Бюрократия во всей своей красе, братья и сестры. А если принять во внимание то состояние, в котором находилось правительство, он вообще сомневался, что когда-нибудь вообще что-то будет сделано.

В городе проживало свыше тридцати миллионов населения, если считать с окраинами, и хотя в нем было несколько парков, в основном он представлял собой бесконечный ландшафт из зданий и улиц – стекло, бетон и асфальт. Нельзя было сказать, что у нынешнего Чикаго совсем не было своего лица, но, опять же, это был уже не совсем тот город, в котором вырос Декер. Тем не менее, он решил остаться. Он не так уж много времени проводил на этой планете, и здесь, по крайней мере, мог хотя бы изредка видеться со своими детьми.

Когда Декер вернулся в свою квартиру-студию, его дожидалось уведомление. Бесстрастное типовое аудиосообщение, прочитанное обезличенным безэмоциональным голосом, едва-едва напоминающим женский.

– С сожалением вынуждены сообщить вам, что, после проведения всестороннего расследования вашей деятельности на Новом Галвестоне, вы были уволены без выходного пособия. В случае, если вы захотите подать жалобу представителю вашего профессионального союза, вам следует обратиться по следующему номеру с девяти утра до пятнадцати тридцати, с понедельника по четверг…

«Твою-то мать», – подумал Декер, выключая запись. Протест он, конечно же, заявит, только толку от него все равно не будет. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Да он знал, что все так и будет. Просто не хотел в этом себе признаваться. Уолт, конечно, не был его другом, но Декеру почему-то всегда казалось, что он прикроет ему задницу.

Алан посидел немного с задернутыми шторами на окнах и без света, а потом решил, что надо двигаться. Так что он вышел за дверь, направился на станцию наземного метро и сел в поезд до Нью Кабрини.

Его бывшая жена наверняка дома, но с этим ничего не поделаешь. Она работает в ночную смену и оставляет свою сестру приглядывать за детьми. У Декера было право на посещение, и он собирался им воспользоваться, в присутствии Линды или без нее.

Их брак распался пару лет назад. Это был типичный случай, особенно когда один из супругов проводит много времени в других мирах. Все так говорили, статистика это подтверждала, а он не собирался возражать.

И ему не нужно было быть эмпатом, чтобы понять, что он врет сам себе. Когда Линда начала ему изменять, он почувствовал это задолго до того, как все вышло наружу. Алан не знал деталей, но ощущал ее вину, а как только высказал ей все, сразу началось: ссоры, крики, обвинения в том, что это он ей изменяет – хотя вообще-то он всегда хранил верность.