Читать книгу "Причуды Артура - Эрве Гибер"

ГЛАВА XXV

АКВАЛАНГИСТЫ

Кровати были мягче, чем у них на корабле, они ощутили в них тяжелые ароматы, мускус, амбру, а также более свойственные кроватям запахи. Артур развалился, как зверь в отсутствие хозяев, не подозревающий, что за ним наблюдают, потом уложил на кровать все еще не пришедшего в сознание Лапочку и сделал ему на лоб повязку из белой тисненой ленты с темно-синими прожилками, снятой с флакона с эфиром. Он привел его в себя, поднеся к носу корзинку из-под малины, в которой остался пронзительный запах сочных загнивающих ягод.

Поначалу они не заметили, что около герметичной двери эвакуационного коридора на вешалках, обшитых старым розовым шелком, висели два комбинезона аквалангистов, странным образом сшитые по их размерам: на наблюдательном посту, за широким окошком из такого прочного стекла, что оно выдерживало давление множества тонн воды, вырисовывались лианы штагов, поломанные иглы мачт затонувшего судна, наполовину ушедшего в ил. Одевшись в зеленые панцири и защищенные двойными выпуклыми стеклами, они пробрались в него, надеясь на удачный грабеж. Но посудина, потонувшая от собственной тяжести, была нагружена слоновой костью, и бивни, которые они пытались унести с собой, влекли их на дно, так что пришлось всё бросить. Ящики не могли сберечь от влаги порох и пряности, те перемешались с грязью. Они поднялись. Четыре дня ушло на то, чтобы отыскать свой корабль, дрейфовавший к югу. Они ступили на него, как корсары, выставив вперед клинки, опасаясь, что кто-то мог его захватить. Их опасение было не таким уж безумным, потому как они нашли некое существо, столь же перепуганное, сколь и мирное. Это был не совсем морской котик, и не ласка, и даже не грудной ребеночек, и менее того пингвин, но у него — или у нее — было что-то общее с ними: перепонки на лапах, маленькая милая мордочка без клюва, нежный голос и жалобные глаза. Лапочка спросил Артура, нужно ли запереть зверька в клетке или, воспользовавшись качкой, снова выбросить в воду, но, когда на горизонте наконец появилась земля, он уже так к нему привязался, что повсюду выгуливал его на поводке, как домашнюю животину. Артур изощрялся, давая ему смешные имена, а Лапочка так его обожал, что каждую ночь спал вместе, сжимая с той же сердечной силой, что и Бурнуса или Ягнежку в раннем детстве, он так неистово обожал его, что Артур, взревновав, однажды вечером напичкал Лапочку сотней подмешанных в каштановый крем гранул, чтобы спокойно продать на одной из земель редкого зверька первому попавшемуся торгашу.

ГЛАВА XXVI

ОСТРОВА

На самом деле это были даже не земли, а группа полузатопленных островов, жители которых поначалу принялись убеждать их, сколь верят они в благовоспитанность гостей, а потом, дабы подбить их на новые плутни, поведали о названиях.

На Мушином острове их хотели так раскормить, чтобы плоть стала повкуснее к моменту пиршества, однако, многословность хозяев стала уж слишком подозрительной, и они сбежали.

На острове Изменников им предложили отведать на закуску паштет из муравьев и украли их корабль, они снова сбежали, на этот раз вплавь.

Они добрались до Бездонного острова, где их накормили мозгом ара и морским ежом на десерт.

На Гибельном острове их приняли за шпионов и возвратили им лодку.

На острове Кокосов, где священники были одновременно жонглерами и врачевателями, они толкнули дверь церкви и запомнили из проповеди отца, которого звали Афанасий, следующие слова:

— Не в силах сбить сердце с пути истинного явными порочными удовольствиями, они нападают иным способом, они измышляют фантастические идеи, стараются напугать и принимают облик женщин, зверей, змей, начальников, солдатских отрядов.

На острове Бородачей безбородые служащие поведали:

— Счастливы те, кто путешествует без ломающихся инструментов, без гербариев, коим вечно грозит вымокнуть, без коллекций портящихся чучел животных.

Затем у них конфисковали в качестве налога за пребывание переполненные пташками ивовые клетки, приготовленные к отправке отцу Фальконе и стоявшие на носу корабля, их заставили также отказаться от астрономических заметок и от вершей для ловли речной рыбы.

На острове Воссоздания торговец черепаховым маслом, некий Мелвилл, прошептал им на ухо:

— Лучше спать с голодным каннибалом, чем с пьяным христианином.

На острове Собак их хотели свести с опьянителем рыб, который приторговывал также удавами и электрическими угрями.

На острове Ужей, населенном по большей части дикими свиньями, водяной почтальон, перевозивший письма в хлопковом тюрбане на голове, скользя по стремнинам и подпрыгивая на порогах, и носивший на руках бамбуковые латы, отхлебнув тапировой настойки, развязал язык и признался в следующем:

— Когда отправляешься на завоевание душ, все дозволено, и чаще всего желаешь полонить детей мужеского пола.

На острове Висельников старик, у которого на веке была бородавка и кровоточили десны, хотел стребовать с них денег за всякую ахинею, задавал им назойливые вопросы о величине звезд, о лунных жителях, о тысяче разных вещей, о которых они не ведали точно так же, как и он сам. Он сказал им:

— Звезды — это небесная поляна, пересекаемая рекой.

На острове Младенцев носившая траурную одежду девственница сказала:

— Первопричина зла — женщина, — луна, гонящая валы грехов своих, дабы породить озеро; основа добра — солнце — дробит скалы, дабы явить водопады.

На острове Больших Ушных Мочек они заметили, что у них на ногах истлели сапоги, и злые местные жители, короновавшие убийцу индуса, хотели продать им чулки, пропитанные кураре.

В грязи улиц острова Кругосветного Плавания они шли ночью среди подохших ослов.

На острове Помёта они получили солнечный удар, пытаясь определить изотермическую линию ликвидамбарных зарослей.

На острове Жертв в резных рельефных иероглифах они распознали морды крылатых крокодилов, а также другие неизвестные изображения с огромными орлиными носами.

На острове Тоски они посетили святилище, в котором властители оставались умирать после кончины матери или сына.

На острове Тени они повстречали подростка, который шел в пустоте и говорил, что ступает по золоту, но не хочет унижаться тем, чтобы опустить руку и завладеть им, они посмотрели вниз и увидели под его ногами лишь древовидный папоротник.

ГЛАВА XXVII

ИГРА В БЛОШКИ

На Борнео они пристрастились к игре в блошки: маленькие плоские кружочки, вырезанные из рога, нужно было подкидывать ногтем. Они кидали их россыпью на морские карты, чтобы угадать, куда занесет их судьба или ветер, но еще больше им нравилось смотреть, как кружочки падают на поле игры в «Тринадцать клеток», которую купили у одного резчика. Они наизусть знали эту цепочку — «блаженство», «холера», «богатство», «детская привязанность», «непреодолимое желание», «ранняя смерть», «любовная неудача», «нарыв на пальце», «бездна», «везение в лотерее», «плотская страсть», «дар божества», «неизбежность», — и им нравилось перешагивать через «удачу» и «беду», Артур регулярно застревал в ячейке «зыбучие пески», и Лапочка покидал ячейку «бессонница», чтобы его освободить.