Читать книгу "Лето кошмаров - Роберт Лоуренс Стайн"

— На том берегу реки есть еще один лагерь, для девочек, — продолжал он, указав рукой в направлении деревьев. — Отсюда виден их костер. Однако ходить к девочкам в лагерь строжайше запрещено. Ни по мосту, ни на лодках, ни вплавь. Все уяснили?

Кое-кто из ребят возмущенно взвыл. Все остальные грохнули со смеху. Даже воспитатели заулыбались. Но дядя Эл оставался все таким же сосредоточенным и угрюмым.

— В лесах вокруг лагеря водятся гризли и другие медведи, — продолжал он, повысив голос. — Они приходят к реке пить и купаться. И обычно они голодные.

Это жизнерадостное сообщение вызвало очередную бурную реакцию ребят. Кто-то испуганно ойкнул, кто-то громко зарычал, подражая медвежьему рыку. А потом все рассмеялись.

— Посмотрю я, как вы посмеетесь, когда медведь оторвет вам голову, — без тени юмора произнес дядя Эл и повернулся к воспитателям. — Ларри, Курт, подойдите сюда, пожалуйста.

Они послушно поднялись и подошли.

— Покажите ребятам, что надо делать, когда… э… я хотел сказать, если встретишь в лесу медведя-гризли, — попросил дядя Эл. — Итак, я медведь. И я на вас нападаю.

Воспитатели в тот же миг упали плашмя на землю. Они лежали, не шевелясь и прикрывая голову и шею руками.

— Все правильно, — сказал дядя Эл. — Я надеюсь, вы все всё поняли. — Он обвел нас суровым взглядом. — Лечь на землю. Прикрыть шею и голову. И не шевелиться. — Он сделал знак воспитателям. — Спасибо, парни. Вставайте. Медведь ушел.

Они поднялись с земли и вернулись к своему кружку воспитателей.

— А что, здесь на кого-нибудь уже нападали медведи? — крикнул я, сложив ладони рупором у рта, чтобы дядя Эл меня услышал.

Он повернулся ко мне:

— В прошлом году, дважды.

Кое-кто из ребят испуганно присвистнул.

— Неприятное, должен сказать, приключение, — продолжал дядя Эл. — Очень трудно лежать, не двигаясь, когда здоровенный медведь тычется в тебя мордой. Но если вы пошевелитесь… — Он умолк, не закончив фразу. Специально. Чтобы каждый из нас сам додумал, что тогда будет.

Впрочем, это было и так понятно. У меня по спине пробежал холодок. Я понял, что мне вовсе не хочется размышлять на тему: "Медведи-гризли и как с ними общаться".

"Что же это за лагерь такой?! — думал я. — Интересно, родичи долго его искали, когда решили сплавить меня на лето? Специально, что ли, его подбирали? Только за сегодняшний день произошло столько всего, что мне уже не терпелось позвонить маме с папой и рассказать им обо всем".

Дядя Эл дождался, пока все успокоятся, а потом указал пальцем куда-то в сторону.

— Все видят этот коттедж? — спросил он.

Уже темнело, но я все равно разглядел небольшой серый домик на склоне холма, примерно на полпути до вершины. Он был вроде бы чуть побольше, чем наши коттеджи. И стоял как-то криво, скосившись набок. Как будто его накренил ураганный ветер.

— Я хочу, чтобы все на него посмотрели, — грозно проговорил дядя Эл. Его громкий голос перекрывал даже треск поленьев в большом костре. — Мы его называем Запретным домом. Мы к нему не подходим и на двадцать шагов… и даже не разговариваем на эту тему.

Меня снова пробрал озноб. Я даже не знаю почему. Ну да, в сером сумеречном свете этот скособоченный домик смотрелся немного странно. Но ничего в нем страшного не было. В шею что-то вонзилось. Комар. Я прихлопнул его, но поздно. Он уже успел меня укусить.

— Повторяю еще раз. — Дядя Эл повысил голос. — Это Запретный дом. Он закрыт и заколочен уже много лет. И никто даже близко к нему не подходит. Никто. Всем понятно?

Кое-кто из ребят рассмеялся. Но это был невеселый смех. Скорее — истерический.

— А почему к нему никто не подходит? — выкрикнул кто-то.

— Эту тему мы не обсуждаем, — с нажимом произнес дядя Эл.

Джей наклонился поближе ко мне и прошептал мне на ухо:

— Обязательно нужно пойти и разведать, что это за Запретный дом.

Я рассмеялся. Но, посмотрев на Джея, увидел, что он совершенно серьезен.

— Ты шутишь, что ли? — неуверенно спросил я.

В ответ он лишь ухмыльнулся, но ничего не сказал.

Я так и не понял, шутит он или нет.

Я повернулся к костру. Дядя Эл продолжал говорить. Он пожелал нам веселого отдыха. Сказал, что со своей стороны все сотрудники лагеря постараются сделать всё, чтобы это лето запомнилось нам надолго.

— Да. И еще одно правило. — Он снова повысил голос. — Вы должны писать письма родителям каждый день. Каждый день! Мы хотим, чтобы ваши родители знали, как вы тут замечательно отдыхаете, в нашем лагере "У каштанов".

Я заметил, что Майк осторожно приподнял больную руку.

— Что-то рука разболелась, — прошептал он испуганным голосом.

— Может, у Ларри что-нибудь есть такое… Ну там, мазь или еще что-нибудь, — сказал я. — Пойдем спросим.

Дядя Эл закончил свою длинную речь и сказал, что теперь все свободны. Ребята тут же повставали с бревен и, зевая и потягиваясь на ходу, начали расходиться по своим коттеджам.

Мы с Майком чуть поотстали, чтобы поговорить с Ларри. Воспитатели тоже поднялись с мест, но расходиться пока не собирались. Сбившись в тесный кружок, они болтали о чем-то своем. Теперь, когда они все стояли было видно, что Ларри действительно очень высокий. На голову выше всех своих товарищей.

— Эй, Ларри, можно тебя на минуточку, — окликнул его Майк.

Но пока мы пробирались к нему, расталкивая ребят, он куда-то испарился.

— Может быть, он пошел к нам в коттедж. Чтобы проверить, что мы легли спать, как положено по отбою, — предположил я.

— Пойдем посмотрим, — тут же отозвался Майк.

Ему явно было нехорошо. Я решил поспешить.

Мы быстро прошли через поляну. Костер уже догорел, но угли еще не остыли. Мы с Майком обогнули холм и направились к нашему коттеджу номер четыре.

— Рука ужасно болит. — Майк поморщился. Больную руку он держал перед собой, бережно поддерживая ее здоровой рукой. — И ты не думай, что я просто ною. Она правда болит. И распухает, я чувствую. И мне кажется, у меня озноб.

— Сейчас мы найдем Ларри. Он знает, что делать. — Я очень старался, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Будем надеяться, — отозвался Майк едва слышно.

Он хотел еще что-то добавить, но тут раздался жуткий вой.

Мы застыли на месте.

Это был действительно страшный вой. Протяжный и жалобный, он поднялся, казалось, до самого неба и рассыпался эхом по склону холма. И этот вой не был похож на звериный. Столько в нем было боли, столько отчаяния… Но при одной только мысли о том, что это может быть человек, меня всего передернуло.