Читать книгу "Дерево ангелов - Пенни Самнер"

Они переглянулись, потом тот, что был постарше, ответил:

— Для строительных работ, барышня. Вся веранда будет переделана. Доктор Виленский приказал.

В конце концов их дом и вправду превратили в больницу. За несколько недель из веранды сделали настоящую больничную палату на десять коек, с отдельной комнатой для медсестер на одном конце. Стену между спальней для гостей, где после маминой смерти ночевал папа, и швейной комнатой снесли, и в получившемся просторном помещении устроили операционную.

А потом приехали медсестры. Они вышли из коляски в обычном дорожном платье, но, после того как их проводили в комнаты (госпоже Кульман досталась одна из комнат для гостей, а госпоже Чижовой — бывшая комната мисс Бренчли), они переоделись в свой форменный наряд — серые платья с белыми передниками и изящные белые шляпы. Доктор Виленский в этот момент был в отъезде, но папа вернулся с поля, чтобы встретить приехавших, и по тому, как он говорил с госпожой Кульман, стало ясно, что она будет у них почти в таком же почете, как и доктор Виленский. Возраст госпожи Кульман было трудно определить; в ее вьющихся волосах проглядывала седина. Она почти не улыбалась — может быть, потому, что устала с дороги. Вторая сестра была миловидной девушкой немногим старше Кати, с длинной белокурой косой и разрумянившимся с дороги лицом. Казалось, она ужасно стесняется — она почти не подымала глаз и не произнесла ни слова.

Пока сестры переодевались, папа говорил с Дарьей и кухаркой. Госпожа Кульман, разъяснил он, возьмет на себя заботы о больнице и сообщит Дарье обо всем, что ей потребуется. Им понадобятся еще две горничные и помощник на кухню, а как только начнут прибывать пациенты, прачке из деревни придется приходить каждый день, а не два раза в неделю. В приготовлении еды для пациентов кухарке следует выполнять указания госпожи Кульман.

Остаток дня сестры проверяли по описи содержимое привезенных ящиков, так что Нина не видела их до ужина. Зато к тому времени все в доме каким-то образом успели разузнать, что госпожа Кульман — опытная медсестра, вдова морского офицера, служившего под началом адмирала Рожественского в Цусимском проливе. Молоденькая сестра, госпожа Чижова, тоже оказалась из благородной семьи. К тому же выяснилось, что девушка вовсе не страдает чрезмерной застенчивостью — бедняжка просто немая. Она объяснялась знаками либо писала то, что хотела сказать, в маленьком черном блокноте. У Нины отпали все сомнения, когда сестры явились на ужин и она увидела на поясе у молоденькой висящий на цепочке блокнотик. За столом доктор рассуждал о клиниках в Европе, а госпожа Кульман сравнивала условия в российских и финских больницах. Было очевидно, что госпожа Кульман — серьезная, умная женщина. Она рассказала, как после смерти мужа решила посвятить свою жизнь уходу за больными. Пройдя курс в Институте диаконис в Хельсинки, она вернулась в Россию, чтобы обучать медсестер в одной частной петербургской больнице. Русские больницы — это сущий ужас, сказала она; медсестрами там работают в основном безграмотные крестьянки или самые неотесанные из горожанок. Да и некоторые врачи немногим лучше — оперируют до сих пор в грязных фартуках на растрескавшихся деревянных столах. Но повсюду в мире условия содержания в больницах улучшаются — наступит черед и России. Госпожа Чижова (тут суровая госпожа Кульман позволила себе улыбку) была одной из ее учениц.

— Прекрасная ученица, лучшая в своем выпуске. Она — превосходная и преданная своему делу медицинская сестра.

Румяные щеки молоденькой сестры зарделись еще гуще. Нина поймала ее взгляд, а через несколько минут девушка мило улыбнулась и передала через стол записку. «Я вовсе не прекрасная ученица — это госпожа Кульман прекрасный учитель. Меня зовут Лейла Григорьевна».

Когда ужин был окончен, папа попросил подать кофе в кабинет, где им с госпожой Кульман нужно, было поговорить насчет каких-то документов. Нина и Лейла встали, чтобы уйти. Когда они были уже у двери, папа окликнул:

— Нина, утром ты будешь помогать госпоже Кульман. Делай все, что она скажет. Завтра начинается твое обучение.

Нина понятия не имела, о чем он говорит, но не хотела спрашивать перед гостями. Лейла, очевидно, была в курсе дела — в холле она торопливо нацарапала записку: «Не беспокойтесь, госпожа Кульман — хороший учитель, и я буду помогать вам, чем только смогу».

Папины планы прояснились наутро, когда госпожа Кульман вручила Нине книгу под заглавием «Как нужно ухаживать за больными».

— Ну, — весело объявила она, — сегодня начинается ваше обучение медсестринскому делу.

Это было какое-то недоразумение. Нина отдала книгу обратно.

— Нет-нет, госпожа Кульман, — вежливо улыбнулась она, — я не собираюсь учиться на медсестру.

По лицу госпожи Кульман пробежало недоумение.

— Я думала, что вы знаете, Нина Андреевна… Ваш отец хочет, чтобы вы выучились на медсестру. Мы обсуждали это в письмах и обговорили вчера после ужина. Я должна обучить вас.

С чего папа взял, что она хочет быть медсестрой? Она вспомнила вчерашний вечер и беседы за столом. Все, о чем говорилось, совершенно ее не интересовало.

Госпожа Кульман опять всучила ей книгу.

— Я знаю, что ваш отец в последнее время был очень занят, только поэтому, без сомнения, он и не сказал вам о своих планах. А может быть, он хотел сделать вам сюрприз. Так или иначе, он сказал, что ваша гувернантка считала вас способной ученицей, так что я ожидаю от наших занятий много приятного. Я понимаю, что вам только четырнадцать лет, Нина Андреевна, и хотя в таком юном возрасте обычно не принято начинать обучение медсестринскому делу, нельзя сказать, чтобы это было нечто неслыханное. А теперь почему бы вам не взять эту книгу и не начать читать ее? Не сомневаюсь, что пример мисс Найтингейл[2]вдохновит вас.

«Если у больного озноб, или жар, или слабость, или тошнота после принятия пищи, или пролежни, то в этом, как правило, виновата не болезнь, а плохой уход».

Нина ненавидела все в этой книге: ее серую обложку, ее негнущиеся глянцевые страницы, а больше всего — ее содержание. Страстные, настойчивые напоминания мисс Найтингейл о важности чистого воздуха и воды, ее дифирамбы хирургической сестре, этой труженице, которой надо памятник поставить, — все это навевало смертельную скуку. И как только такая женщина, как госпожа Кульман, может находить в этом вдохновляющий пример?

Нина читала все утро, хотя была не в состоянии сосредоточиться на прочитанном. А после обеда, когда она дошла до схем сердечной и кровеносной системы, скука переросла в тошноту. Она прижалась лбом к столу — у нее кружилась голова. Если бы только мама была жива!..

Обе сестры опять ужинали вместе с ними, и папа снова вел оживленную беседу с госпожой Кульман. Под конец ужина, когда Нина поднялась из-за стола, папа остановил ее жестом.

— Как вам новая ученица, госпожа Кульман?