Читать книгу "Милая мятежница - Констанс Холл"

Разбойник сделал выпад, рыцарь перехватил его руку с кинжалом, с силой дернул за нее и, уперев колено ему в живот, перебросил через себя. Разбойник рухнул на землю.

Стоук оседлал его и, придавив коленом к земле его руку, заставил разжать пальцы и выпустить оружие.

От поверженного шотландца разило элем, кровью и потом. Стоук грозно посмотрел на него:

— Что это за девка?

Шотландец обнажил в улыбке гнилые зубы;

— Для англичанки она не так уж и плоха — особенно когда раздвигает ноги.

— Она что, из твоей банды? — продолжал допрос Стоук.

— Ясное дело.

— И живет в твоем клане?

— Еще чего. Она же англичанка. Ее у нас живьем бы съели.

Судя по всему, ненависть к англичанам укоренилась в шотландце так глубоко, что англичанкам он тоже не делал скидок. Стоук железной рукой сдавил разбойнику горло, а когда тот захрипел, чуть ослабил хватку.

— Где живет эта шлюшка?

— Не знаю. — Шотландец зашелся в кашле.

— Сейчас увидим, так ли это. — Не выпуская шею разбойника и словно клещами стискивая ему руки за спиной, Стоук перевернул его на бок, а потом рывком поставил на ноги.

Почувствовав себя свободнее, разбойник возобновил военные действия. Не оборачиваясь, он толкнул Стоука плечом, потом рванулся, высвободил руки и устремился в чащу. Стоук бросился за ним, нагнал в два шага и изо всей силы ударил кулаком в подбородок.

Шотландец потерял равновесие, отлетел в сторону и врезался спиной и затылком в толстое сучковатое дерево. Из его горла вырвался протяжный стон, потом он захрипел, вздрогнул и, свесив голову на грудь, замер.

Стоук с удивлением смотрел на дело своих рук.

«Что это с ним приключилось? — подумал он. — Хитрит или и впрямь потерял сознание?»

Не спуская с противника настороженного взгляда, Стоук подошел к нему и легонько потряс за плечо. Тот, не издав ни звука, словно куль повалился на землю. Стоук присел на корточки и осмотрел тело: между лопаток у разбойника торчал обломок сука.

Приглядевшись повнимательнее к шотландцу, Стоук понял, что ему и вправду сломали нос, причем недавно — кровоподтеки на его лице были еще совсем свежие. Стоук замотал головой. Нет, невозможно, чтобы хрупкая девчонка свернула нос здоровяку шотландцу. Скорее всего этот молодец недавно подрался с одним из собутыльников и ему здорово досталось. Еще одна ложь полуночной бродяжки — не более.

И все же рассказ девчонки не давал ему покоя. К примеру, она сказала, что шотландцев было пятеро, что впоследствии подтвердилось. Стоук припомнил ее крик-предостережение, когда один из них оказался у него за спиной. Выходило, что в двух случаях она сказала правду. Должно быть, девчонка не считала нужным хранить верность убийце. Ничего удивительного: у подобных женщин верность не относится к разряду добродетелей.

У подобных женщин… В самом деле, кто она такая? Рыцарь вспомнил ее плавную, правильную речь — так говорить простая бродяжка не могла. Казалось, эта девица и впрямь жила в благородном семействе. Вероятно, она служила горничной у какой-то знатной дамы, но потом ей наскучило работать, и она убежала с шотландцами. Однако выдавала себя за благородную. Мысль Стоуку понравилась — девчонка неплохо сыграла роль дворянской дочери.

Вскоре впереди, за деревьями, Ларк увидела знакомые стены замка Сент-Вейль. Родной замок в окружении родного леса — более прекрасного вида девушка не знала. В этом лесу она провела многие часы, собирая лечебные травы. Тут ей было известно все: каждое беличье дупло, каждое дерево и каждый куст, каждая звериная тропка и все кочки и пятна лишайника. И самые короткие подступы к дому.

Ларк выбежала из лесу и взобралась на холм, находившийся у стен замка, в противоположной от ворот стороне. В ярком лунном свете высокие серые стены Сент-Вейля отливали синевой. Не далее чем в пяти футах от стены в зарослях крапивы и ежевики скрывался потайной ход. Ларк с тоской посмотрела в ту сторону. Никому не удалось бы безнаказанно пролезть нагишом сквозь колючие заросли кустарника. Решив, что на сегодня приключений с нее хватит, Ларк, шлепая босыми ногами по заросшей травой тропинке, припустила вдоль крепостной стены к воротам.

Услышав громкие шаги на стене, полуночница нырнула в густую тень у одной из башен и замерла, прижавшись к холодным камням. Четко очерченный лунным светом силуэт стражника медленно проплыл меж каменных зубцов у нее над головой. Как только шаги на стене затихли, Ларк, не таясь, побежала по знакомой тропинке дальше. Не добежав нескольких шагов до подъемного моста, она услышала громкие голоса на дороге, которая шла от деревни к замку.

Ларк спряталась за каменным выступом у восточной стены. Камни были ледяными на ощупь, и от пронизывающего холода руки и ноги ее покрылись гусиной кожей.

«Черт, — подумала она, зябко поеживаясь, — кому это не спится в столь поздний час?»

По дороге к замку двигалась веселая компания. Голоса стали громче.

— О, спой мне колыбельную, моя прекрасная дева…

Ларк узнала голос сэра Уильяма, выводившего слова полюбившейся ему песни.

— Ты бы уж лучше помолчал, отец. Ни к чему давать матушке знать о том, что мы вернулись. — Судя по голосу, старший брат Эвел тоже был основательно пьян.

— Да уж, нельзя сказать, что мы оставили ее в добром расположении духа, — хмыкнул один из близнецов.

— Ты же не хочешь, отец, чтобы она подложила тебе в тарелку крысиный хвост, — добавил второй.

— О, она и не на такое способна. Эта женщина обожает мучить меня. Вы слышали, она обещала выбросить мою кровать в ров? — Сэр Уильям снова повысил голос: — Элизабет, дорогая моя женушка, скажи, неужели мне придется сегодня спать во рву?

Ларк высунулась из-за камня:

— Тише, отец, молю тебя!

— Кажется, это голос моей Голубки?

Седрик и Гарольд вели отца под руки, и сейчас, когда он всем телом подался в ту сторону, откуда слышался голос дочери, близняшки, которые и сами не слишком твердо держались на ногах, едва не рухнули под тяжелой ношей.

— Эй вы, поосторожнее! — Эвел поддержал падающего отца, и близнецам удалось сохранить равновесие.

— Не кричи, отец, и сейчас же ступай в замок. — Ларк опасалась, как бы на шум не вышла леди Элизабет, и очень надеялась, что отец послушает ее. Обычно сэр Уильям охотнее прислушивался к словам дочери, нежели к доводам ее братьев.

— Ну-ка, покажись, Голубка. Почему я вижу только одну твою голову? Нет, не одну… Черт, сколько же голов я вижу? Две? Нет, три.

Сэр Уильям зажмурился, помотал головой, после чего снова посмотрел на дочь.

— Я не могу выйти.

— Почему? — одновременно спросили Гарольд и Седрик. Ларк ощутила в сердце укол суеверного страха, который она испытывала всякий раз, когда близнецы говорили в унисон.