Читать книгу "Даю тебе честное слово - Ингрид Нолль"

На следующие три дня Петре пришлось отпроситься на работе, хотя ее ни на минуту не оставляло недоброе чувство: как-то там справятся вместо нее три временных работника? В то же время она не могла бросить Макса именно сейчас, когда предстояло вести разговоры с окружным врачом, с начальницей службы по амбулаторному уходу и домашним врачом. Вот когда Макс более-менее разберется с вопросами по уходу и дело пойдет на лад, она предоставит ему полную свободу действий.

В четверг утром старика на носилках доставили из больницы и уложили на новую медицинскую кровать. По понятным соображениям, транспортировка его здорово утомила. Петра пощупала его лоб, он был горячим. Как они могли выписать его с лихорадкой? Жаль, что не было ушного термометра. Надо будет сказать Максу, чтобы купил такой не откладывая. Поскольку измотанный пациент впал в дрему, его оставили одного.

– Хуже некуда, как бедный заморыш, – поделилась Петра с сыном. – Примерно через час зайдет доктор Офенбах. Очень надеюсь, что он не задумал заранее мучить старика своими терапевтическими процедурами и поймет, что тому просто-напросто нужно спокойно выспаться.

– Мне кажется, дедушка никогда не думал о том, чтобы оставить предварительные распоряжения[13], – сказал Макс, – ведь он по натуре борец.

– Почему ты так решил? – спросила Петра с ноткой нетерпения в голосе, но ответа не получила.

Доктор Офенбах, давнишний семейный врач, осмотрел спящего пациента и пришел к заключению, что если бы его коллега, окружной врач, увидел пациента в таком предсмертном состоянии, то назначил бы ему самую высокую степень инвалидности. Кроме того, он пообещал облегчить больному агонию, если в этом будет необходимость:

– Сегодня к этому относятся не так строго, и никто не осудит врача, если тот с помощью морфия сделает последние часы жизни более терпимыми. Однако это связано с большими бюрократическими издержками. Впрочем, вы мне уже говорили, что он отказывается принимать пищу и воду. Это мне знакомо, я пользовал немало людей в самом преклонном возрасте. Они просто-напросто не хотят жить дальше. Как правило, это продолжается не больше недели, после чего вы снова будете спать спокойно. Мы, врачи и родня, должны уважать волю пациента.

Петра вздохнула с облегчением, Макс промолчал.

Начальница службы по амбулаторному уходу оказалась опытной женщиной с практическим складом ума. Она сразу приподняла одеяло и заглянула под брюки, чтобы убедиться, использует ли больной памперсы. После чего написала им для памяти, какие плавки следует купить больному, страдающему недержанием. Закончив с утилитарной частью, она обсудила с Петрой вопрос, как часто к ним должна приходить санитарка и какие функции по уходу семья могла бы взять на себя. Сошлись на том, что профессиональная санитарка дважды в день будет его мыть, менять памперсы, одевать и раздевать, а также менять постель. Остальное ляжет на плечи Петры с Максом.

Если дедушка и дальше не будет ни есть, ни пить, а только спать, то это вполне приемлемо, подумала Петра. Порешив на этом, Петра засобиралась в книжную лавку поглядеть, как там управляется ее правая рука, наказав Максу позвонить ближе к вечеру, когда появится санитарка. Ей хотелось собственными глазами посмотреть, как профессионалка делает свою работу. Кое-что могло ей самой пригодиться.

Наконец Макс остался с дедушкой один. Он долго сидел возле кровати старика, вслушиваясь в его хриплое дыхание. И в какой-то момент понял, что сейчас самое время приготовить обещанный пудинг.

– Дедушка!

Макс играючи нажал на кнопку, переводящую матрас в сидячее положение.

– Дедушка!

Макс немного покачал старика кнопкой «вверх-вниз».

– Дедушка?

– Ильзебилль, что такое?

– Ты будешь сейчас есть свой пудинг?

– Не сейчас. Сытое брюхо к ученью глуxo.

Какая-никакая, но все же реакция. Макс принес готовый пудинг, ложку и перевел кровать с помощью кнопки в предельно вертикальное положение.

– Открой рот!

Макс и сам был удивлен, но старик съел все, что было в чашке. Правда, ему на это потребовалось не меньше получаса. Вместе с пудингом он даже выпил пару глотков воды. Макс по-настоящему был горд собой.

Макс позвонил матери, чтобы похвастаться, и в этот момент раздался звонок в дверь. Макс стремительно слетел по ступенькам к входной двери. На пороге стояла санитарка, которую они ждали.

– Меня зовут Йенни, – представилась она.

Макс отвел ее наверх.

– Добрый день, господин Кнобель! – сказала она громко и разборчиво и пощупала пульс больного. – Как у вас сегодня дела?

Дедушка сиял от счастья.

– После того как я увидел вас, превосходно! – ответил он.

– В таком случае добавим в вашу жизнь немножко свежести, – сказала Йенни и попросила тазик, простыню, два полотенца, две мочалки и мыло; парочку памперсов для взрослых она принесла с собой.

Макс показал ей ванную комнату и вернулся к входной двери, чтобы встретить мать.

– Ну как? – спросила она, не успев отдышаться. – Как прошел день? Как санитарка?

– Пока неясно, – ответил Макс. – Блондинка, симпатичная, я бы сказал.

5

Рано утром в среду появилась вторая санитарка, сестра Кримхильда. Зрелая сведущая в своем деле женщина, статная, физически крепкая, но при этом чуткая и относящаяся к пациентам чуть ли не по-матерински.

Как и ее коллега Йенни, она первым делом взяла руку больного и определила пульс. Представившись деду, она поинтересовалась его самочувствием и не забыла спросить про сон. Вилли Кнобель ей ничего в ответ не сказал. Его демонстративное молчание смутило сестру Кримхильду лишь ненадолго. Она попросила показать вещи для мытья и стала искать зубные протезы. Макс положил их в мыльницу, где они лежали до сих пор.

Сестра почистила вставные зубы щеткой и зубной пастой, снова подошла к кровати и приветливо обратилась к лежачему:

– Господин Кнобель, будьте добры, откройте рот!

Никакой реакции. Макс с Петрой стояли рядом в полной растерянности, но сестра Кримхильда сохраняла самообладание:

– Ну, нет так нет. Однако немного помыться и побриться нам ведь не помешает?

– Я не позволю мною распоряжаться какой-то расфуфыренной дамочке! – заявил старик ни с того ни с сего.

Сестра Кримхильда рассмеялась и попросила родственников оставить ее с больным наедине. Через полчаса она с грохотом и возгласами «Эй! Ау!» сбежала по лестнице и сообщила, что цель достигнута.

– Небольшая борьба за власть. Он, наверное, потомок Наполеона по прямой линии, – решительно прокомментировала сестра.