Читать книгу "Даю тебе честное слово - Ингрид Нолль"

Эх, если бы сын отбыл альтернативную службу не в заведении для трудновоспитуемых подростков, а ухаживая за инвалидами или больными! Он смог бы тогда научиться некоторым полезным вещам, например, как при случае поставить почти беспомощного деда под душ. Петра говорит, что старик уже несколько месяцев не принимал ванну.

– Сказать, что он вконец запущен, конечно, нельзя, но его от этого состояния отделяет один шажок, – определила она и сама же устыдилась, что они позволили забрать свекра в больницу, не приведя в порядок.

Все равно он долго не протянет, подумал Харальд, а на оставшееся ему время мы найдем модус вивенди. Произнеся в уме латинские слова, он с ужасом осознал, что не только это, но и многие другие крылатые выражения перенял у отца. Это притом, что никогда не учил латынь и раздражался каждый раз, когда отец старался его этим унизить. В довершение ко всему с каждым годом Харальд внешне все больше превращался в своего родителя: у него точно так же поредели волосы, он стал так же сутулиться, и даже из носа у него лилось точно так же, когда он возвращался со стройки в теплое помещение. Не хватало еще превратиться в скрягу. Работа давалась ему все тяжелее, и он с радостью предвкушал, как всего через несколько лет навсегда покинет городское управление по подземному строительству.

Завтра он сам займется этим вопросом, сам все организует и устроит как надо, пусть даже вопреки тому, что без него решили жена с сыном. Давно не новость, что Петра в спорах берет сторону детей, а не его. Первое, что он сделает, это попробует все-таки определить отца в предусмотренный для таких случаев дом престарелых со стационаром по уходу за тяжелобольными. А если там все койки будут заняты, то он попытается пристроить старикана в один из ближайших в округе домов престарелых или хоспис. Харальд очень надеялся, что отец не будет долго тянуть со смертью.

Ночью Харальд бегал в туалет каждые два часа, что тоже, по-видимому, было симптомом пережитого стресса и надвигающейся старости. Когда он вставал в третий раз, жена промычала что-то неодобрительное, и ему пришлось прихватить под мышку подушку с одеялом и отправиться досыпать в кабинет. Правда, выдержать долго на просиженном диване было невозможно. Если тот на что и годился, так в лучшем случае, чтобы подремать часок после обеда в выходной. Или для оставшегося переночевать гостя. Если в скором времени он получит наследство, то перво-наперво купит дорогой и удобный диван. Интересно, сколько дадут за дом в Доссенхайме? Надо будет связаться с каким-нибудь маклером.

Макс решил навестить деда в воскресенье, поскольку оба родителя были заняты. В коридоре он наткнулся на крепкого телосложения медсестру, которая постучала ему сзади по плечу:

– Ну-у, молодой человек, разве можно в твоем возрасте ходить с таким печальным лицом! Я всегда таким говорю: выше голову! Даже если шея еще не выросла.

Макс невольно провел рукой под воротником.

Однако медсестра не закончила:

– Если честно, то мы рады, что ваш дедушка наконец покинет наш гостеприимный дом. Под наркозом некоторые пожилые люди ведут себя как в борделе.

Макс оцепенел. Это его-то рафинированный дедушка, говоривший на греческом и на латыни? Это что, шутка? О чем она?

– Он щиплет за мягкие части уборщиц и лапает санитарок, – пояснила она тут же. – А во что превращается кормление, вы и представить не можете! Ей-богу, у нас нет времени бороться со всем этим. Чай ему пить необязательно. Сегодня мы его уже положили под капельницу.

На сервировочном столике стояла закрытая миска. Макс приподнял крышку, и оттуда вырвался запах еще теплого чечевичного супа. Дедушка спал, но, как показалось Максу, подмигнул, когда тот задел ложку, и она звякнула. Макс уже научился переводить пациента в сидячее положение. Он заправил деду салфетку в вырез пижамы и попытался влить в рот ложку супа. Старик что есть мочи сжал губы. Не сказать, чтобы Максу нравилась больнично-пресная чечевичная похлебка, но он все съел.

– Чего бы тебе хотелось, дедушка? – спросил он.

– Ванильного пудинга, – еле слышно ответил старик.

– Голову или хвост? – спросил Макс и обратил внимание, что умирающий попытался улыбнуться.

– Когда ты переберешься к нам, то каждый день будешь получать большой пудинг лично для тебя, – пообещал Макс.

Громкого ликования со стороны деда не последовало, тем не менее старик кивнул в знак согласия. После чего он закрыл глаза, отвернулся к стене и опять погрузился в сон. И уже в полудреме пробурчал:

– Ты уже уходишь, Ильзебилль?

Макс выдвинул ящик ночного столика, ему было любопытно пошарить в вещах деда. Кроссворды, обручальное кольцо, бумажные носовые платки, которые дед так ненавидел, мазь для носа, бумажник с водительскими правами, удостоверением и кредитной картой. И ключ от сейфа.

Вечером Макс вычистил все, что находилось в маленьком сейфе, – всего три тысячи евро. И испытал огромное облегчение оттого, что в ближайшее время сможет точно в срок выплачивать долг. Возможно даже, что у него получится с помощью кредитной карточки снять деньги со счета деда, хоть пока он и не знал пин-кода. Но это ведь не было кражей в собственном смысле слова, так как в скором времени он возьмет на себя все тяготы по уходу за стариком, а за это положено соответствующее вознаграждение.

Множество отвратительных на вид громоздких предметов, заполнивших в понедельник комнату дочери, привели Петру в состояние ступора. Служащий магазина, временно предоставлявшего медицинское оборудование по поручению больничной кассы, объяснил, как пользоваться функциональной кроватью.

– Решетка из реек позволяет приподнимать кровать на разную высоту. Вся плоскость кровати регулируется по высоте с помощью электропривода, для безопасности больного можно поднять боковые решетки. Рукоятка в форме треугольника, называемая также «виселицей», служит для того, чтобы больной мог самостоятельно приподняться.

Служащий также показал Петре, как работает подъемник для перемещения лежачего больного в ванную, костыли и подвижный стул-туалет. Хорошо, что еще утром они с Максом перенесли кровать и другую оставшуюся от Мицци мебель в подвал, потому что теперь комната с балконом выглядела как забитый доверху товарный склад. От всего этого хотелось выть.

Но больше всего ее раздражал муж. Несколько часов кряду он висел на телефоне и наконец добился успеха – его отца согласились принять в одном хосписе. Правда, одна загвоздка все же была: хоспис располагался примерно в двухстах километрах. Это обстоятельство вызвало такой дружный и отчаянный протест Петры и Макса, что Харальд в конце концов вышел из себя и послал их к черту. Но пусть не ждут, выпалил он вдогонку, что он будет заботиться о старике.

Макс, напротив, начал строить планы, как он оборудует комнату, когда дедушка после всей этой суеты упокоится в земле сырой. Его сверстники стремились как можно скорее переехать из родительского дома, но Максу эта идея была чужда.

Балкон выходил на запад, и во второй половине дня его щедро обогревало солнце. Не завести ли по весне парочку пальм, чтобы балкон напоминал тропический сад? Для полного счастья в любом случае не хватает гамака и, может быть, попугая. Укромный, утопающий в зелени уголок, закрытый для посторонних. Фалько, этот безжалостный выколачиватель денег, вряд ли рискнет звонить в парадную дверь. Ему должно быть известно, что Харальд Кнобель служит в городском управлении и имеет прекрасные контакты с полицией и управлением по вопросам порядка.